Политическая элита Казахстана: успехи и поражения

А.А.Куртов

Скоро нам предстоит отметить очередной юбилей - десять лет как некогда "великий и славный" Советский Союз волею тогдашних его руководителей был ввергнут в процесс реформирования, все "прелести" которого мы ощущаем и по сей день. Все эти годы - и при Горбачеве, и после распада СССР - был на карте регион, где, как представлялось, дела обстоят не так уж плохо. Имя ему - Казахстан.

Правящей элите республики еще в советское время удалось выдвинуть из своих рядов незаурядного лидера - Н.А.Назарбаева, который, встав у руля государственного управления, умело маневрируя, вел свой корабль в неспокойных широтах происходящих перемен, казалось, без особых потерь. На всем огромном постсоветском пространстве и даже за его пределами имидж делового и прогрессивного президента новой азиатской страны стал олицетворением успеха и вверенного его заботам государства.

В этих условиях безрадостные, если не сказать больше, сообщения последнего времени из Казахстана вызвали у многих удивление и недоумение. Образ острова стабильности и покоя стремительно стал таять в холодных потоках сводок средств массовой информации. Все миражи когда-нибудь исчезают. Миражи политиков, пожалуй, иcчезают быстрее других.

А как хорошо все шло. К числу несомненных успехов властной казахстанской элиты можно прежде всего отнести тот факт, что на протяжении длительного периода времени республике удалось избежать политических потрясений и разборок, коими изобилует вся постперестроечная история большинства новых суверенных образований. Казахстанское небо не содрогалось ни от гомона стотысячных митингов, ни от треска автоматных очередей сошедшихся в кровавой схватке бойцов за национальную идею, ни от залпов танковых орудий сторонников правового государства по собственному парламенту. Сегодня нам, привыкшим к крови и насилию, свершаемому не где-то в бантустанах Южной Африки, а на пороге своего дома, уже одно это кажется верхом мастерства политиков.

"Мудрая, взвешенная политика", "неизменное стремление к интеграции бывших союзных республик". Как правило, именно эти выражения присутствовали при характеристике политического курса президента Назарбаева. Да, умение выглядеть привлекательным в глазах окружающего мира - это искусство, которым Нурсултан Абишевич владел вполне профессионально. Все успешные шаги связывались с его именем, а все промахи приписывались кому-то другому.

Для молодого государства положительный имидж его лидера значит не так уж мало. Он может открыть каналы валютных инвестиций, способен устранить препоны на пути заключения многообещающих межгосударственных соглашений, и уж конечно, он нейтрализует критику со стороны разного рода оппонентов проводимому руководством курсу. Неординарный ум Назарбаева чутко уловил это, и он на "всю катушку" задействовал данный фактор.

Обретение республикой суверенитета было обставлено в глазах населения как мера, на которую вынуждены были пойти "скрепя сердце", вопреки собственной воле, под давлением внешних обстоятельств. Словом, сами себе не рады были, да деваться было некуда. Как обратная сторона этого явления выступают постоянные инициативы президента, направленные на объединение бывших братьев по Союзу в разных комбинациях. Это действовало раньше, да и сейчас еще продолжает действовать.

Мирный Казахстан - мост между Азией и Европой, регион с большими запасами природных ресурсов, сбросив "оковы имперской политики Москвы", стал жаждать любви со стороны экономически развитых стран. Заполучить их благосклонность было делом непростым, но в длинной веренице алчущих Казахстану удалось обойти многих конкурентов. И это была победа, значение которой не преминули раздуть до вселенских масштабов заинтересованно-услужливые органы пропаганды.

До сознания каждого казахстанца постарались довести тот факт, что компетентнейшие западные эксперты считали и сейчас продолжают считать Казахстан более привлекательным местом для инвестиций капитала, чем гораздо более мощная в экономическом отношении соседняя Россия. В самом деле, было от чего возгордиться. Уже первые любовные ласки с западными партнерами сулили такие великолепные перспективы, что подчас дух захватывало.

Нефть Тенгиза, богатейшего месторождения, входящего в десятку крупнейших в мире, при помощи заключенного с американской компанией "Шеврон" договора, грозила пролиться вожделенным долларовым дождем над иссушенной солнцем ковыльной степью. Черного золота хватило и на французов - контракт на разработку Актюбинского месторождения был подписан с фирмой "Эльф-Акитен", и на англо-итальянский консорциум "Бритиш Газ-Аджип".

Несколько сложнее обстояли дела с восточными соседями Казахстана. Ни Китай, ни Япония никак не хотели вдохновляться идеей строительства мощного газопровода из Казахстана в Юго-Восточную Азию и не спешили выкладывать свои деньги на осуществление этого проекта.

Да и современные (по советским меркам) индустриальные гиганты северного Казахстана оказались не столь уж привлекательными для западных инвесторов. Жестко увязанные технологически со своими контрагентами в России, они не сулили скорой и легкой прибыли. Но без их возрождения все надежды на создание мощной индустриальной державы в Казахстане оставались лишь кабинетными мечтаниями политиков. Что ж, рассуждали местные специалисты, серьезного дела без издержек не бывает.

Итак, главное, что успехи были, что называется, "на лицо". Процесс суверенизации прошел достаточно плавно и без серьезных осложнений. Что правда - то правда. Да только на долго ли это? Время показывает, что жатва дивидендов с этих побед уже близится к своему концу.

Что же дальше ждет Казахстан, может ли сделанный нынешним руководством задел стать надежным и крепким фундаментом дальнейшего поступательного движения республики к обещанным рубежам процветания и благополучия? Для семнадцатимиллионного населения Казахстана это далеко не риторические вопросы. И политической элите республики также, я уверен, есть над чем поразмышлять. И она наверняка думает, просчитывает варианты, готовится к новым актам политического действа.

Несомненно, эти люди понимают, что одержанные победы преходящи, а совершенные просчеты еще дадут о себе знать. В этих условиях очень важно определить, куда может склониться чаша весов, какой курс выберет себе в качестве путеводной звезды реально владеющая политической властью группировка. А для этого без обращения к прошлому не обойтись.

В массовом сознании российского обывателя все постсоветские азиаты на одно лицо. Некая сплошная желтая тягучая масса. Между тем, это далеко не так. Туркмены разительно отличаются от памирских народов Таджикистана, киргизы от каракалпаков, а узбеки от казахов. Из всех этносов, населяющих Среднюю Азию, казахи, пожалуй, более восприимчивы к европейской цивилизации, не столь подвержены влиянию ислама, как, например, их соседи узбеки.

Государство в Казахстане начало складываться с конца ХV века, после завоевания Средней Азии Шейбани-ханом. Государственность у кочевых народов, особенно на ранних стадиях своего развития, разительно отличается от классического варианта. Постепенно кочевые рода сформировали три крупных объединения - Старший, Средний и Младший жузы. Сложилась и своеобразная иерархия жузов и родов, причем слабо отражающая численный состав последних. Казахская пословица гласит: "Старший жуз - поставляет ханов, Средний - поэтов, а Младший - воинов". Нынешний президент Казахстана - выходец из Старшего жуза, но из рода чапрашты, который не считается "элитным" в кочевой иерархии.

Клановые отношения, не исчезнувшие в советский период, получили новый импульс после обретения независимости. Окружение Назарбаева потратило немало усилий на возвеличивание прошлого казахов-кочевников. Устраивались пышные празднества в честь разных ханов, биев и батыров, проводились научные конференции, менялась топонимика. Основной целью этих мероприятий было стремление во что бы то ни стало доказать, что казахи уже имели свое государство до их присоединения к Российской империи, что оно было именно в тех границах, которые сейчас обрамляют Республику Казахстан. Политический подтекст очевиден - выработать контраргументы для возможных споров с северным соседом.

Трайбализм своеобразно сочетается с особенностями геополитического положения Казахстана. Младший жуз занимает территорию Западного Казахстана, Средний - Северного, Центрального и Восточного, а Старший жуз - Южного и Юго-Восточного.

Республика Казахстан занимает гиганскую территорию, но в этом не только сила, но и слабость нового государства. Геополитически Казахстан весьма уязвим. Дело в том, что у него нет мощного интегрирующего центра. Претензии на эту роль Старшего жуза и соответственно Южного Казахстана весьма сомнительны.

Географически Центральный Казахстан представляет собой малонаселенную степь, точнее полупустыню. Западный Казахстан (от Каспия и Предуралья до Арала) также не имеет большого числа крупных населенных пунктов. Здесь в структуре хозяйствования преобладают топливодобывающая промышленность и отгонно-пастбищное скотоводство. В Северном и Восточном Казахстане сосредоточены наиболее крупные промышленные предприятия, здесь в городах значительно преобладает русскоязычное население. В Северном Казахстане расположена и знаменитая зона целинного земледелия. В Южном и Юго-Восточном Казахстане развито традиционное скотоводство, промышленность же - в основном добывающая.

Таким образом, трайбализм лишь усиливает имеющуюся региональную хозяйственную и этническую автономизацию Казахстана. В этих условиях разлом государства не кажется чем-то абсолютно невероятным, контуры этого гипотетического процесса вполне прослеживаются.

Старший жуз, являющийся основным поставщиком политической элиты, извлек немалые выгоды из курса президента Назарбаева. Последний время от времени явно на публику выступал с гневными филиппиками в адрес пережитков родового строя, но до серьезных мер дело не доходило. Нурсултан Абишевич вынужден считаться с интересами элиты Старшего Жуза. Понимая, что узкоэгоистичная позиция южноказахстанской верхушки объективно противоречит целям реформирования Казахстана в современное цивилизованное государство, Назарбаев иногда предпринимает попытки идти и против интересов этой части элиты, но, как правило, безрезультатно.

Роспустив в конце 1993 года парламент, Назарбаев организовал новые выборы, при этом налицо было стремление показать миру, как далеко продвинулся Казахстан на пути строительства демократического общества. Однако приглашенные международные наблюдатели дали весьма резкие оценки нарушениям демократического избирательного процесса, имевшим место весной 1994 года.

Приведем только один пример. Вопиющий случай нарушения избирательных прав был допущен в избирательной комиссии N 317 по Айнабулакскому избирательному округу Алма-Аты. Члены избирательной комиссии "случайно", "чисто механически" допустили "ошибку" - приписали голоса, поданные за А.Докучаеву (лидера славянского движения "Лад"), Кравцову (тоже не избранному), и наоборот. В итоге Докучаева недосчиталась более 400 голосов. Бюллетени, которые могли пролить свет на это дело оказались странным образом утеренными, протоколы затерты чуть ли до дыр. В результате Докучаева проиграла Койшыбекову с разницей 52 голоса, то есть только одно это нарушение должно стать безусловным правовым основанием для аннулирования результатов голосования. Но Центральная избирательная комиссия вынесла решение, которое можно считать либо откровенным цинизмом, либо откровенным невежеством. Турысов - председатель Центризбиркома - заявил:"Если аннулировать выборы по этому участку, автоматически победителем становится другой кандидат. Это было бы несправедливо". Прямо святая простота! Так в том и состоит смысл выборов, чтобы на законных основаниях парламентарием становился кандидат, набравший большинство голосов, но этого не хотят понять некоторые чиновники.

В этой связи следует отметить одну характерную черту традиционного казахского менталитета, впрочем не только казахского, но и присущего вообще азиатскому Востоку. Если уж мы говорим, что в России процесс формирования правовой государственности наталкивается на преграды специфичного правового сознания нашего населения, которое можно выразить через распространенную пословицу "Закон - что дышло, куда повернул - туда и вышло", то в постсоветском Казахстане дело обстоит еще хуже. Здесь весьма распространено отсутствие законопослушания населения, характерного для стран развитого Запада, что и делает их государственные системы более устойчивыми, а проводимые реформы - более продуктивными. На Востоке сплошь и рядом мы встречаем в массовом сознании иное понимание правомерного поведения индивидуума. В ранжире ценностей законность, правомерность поведения стоят гораздо ниже целесообразности как мотивации действий тех или иных граждан. Это прежде всего относится к исполняющим те или иные государственно-властные функции. Чиновник на Востоке свое предназначение видит прежде всего в осуществлении власти, проведении заданного сверху курса, верности своему "патрону". Когда для этого ему предстоит нарушить норму законодательства, в его сознании не происходит такой борьбы, сомнений, переживаний, колебаний, как, вероятно, у его собрата - европейца. Значимость права настолько принижена по сравнению с традиционным пониманием "долга" чиновника, что перешагнуть через норму законодательства во многих случаях не только не считается предосудительным, но даже представляется некой "доблестью".

Эта черта восточного менталитета, оставшаяся в наследство с прошлых, патриархальных времен, дважды была усилена новыми соображениями. Первый раз это произошло с распространением ислама, религии слабо дифференцирующей светскую и духовную власть. Поэтому служение власти обретало еще и форму духовного подвижничества. Второй раз - уже в советское время, когда вся пирамида государственной власти строилась на безусловном выполнении воли центра власти, а законодательство рассматривалось в роли служанки классовой политики.

Детальный анализ политики разгосударствления, проводимой руководством Республики Казахстан, обнаруживает явное смещение ее приоритетов в пользу интересов южноказахстанской элиты.

Запущенный механизм купонной приватизации рассчитан не на распределение государственной собственности, хотя официально именно это декларируется властями, а на создание массового собственника ценных бумаг, причем ценность последних весьма сомнительна. В Казахстане принят еще худший, чем в России, вариант создания массового слоя псевдо-рантье, при котором в обязательном порядке возникают фигуры первичных рантье - инвестиционных фондов, только через которые граждане как вторичные рантье и могут реализовать свои ПИКи (приватизационно-инвестиционные купоны - казахстанский аналог "ваучера").

Сами фонды также малопродуктивны, так как им запрещено было до осени 1994 года приобретать более 20% акций одного предприятия. ПИКи нельзя продать, обменять непосредственно на акции предприятий, их нельзя реализовать все сразу, они не имеют даже номинального денежного содержания. Приватизация породила определенные взаимные подозрения основных этносов Казахстана. 62% казахов - сельские жители. Естественно, они опасались, что от проводимой приватизации наибольшую выгоду получат русские, составляющие подавляющую часть городского населения, более мобильного и занятого на тех предприятиях, которые и подлежали приватизации. Действительно, в этом был определенный резон. Что бы как-то уравнять шансы, было установлено, что сельские жители получают на руки не 100 ПИКов, как обычные граждане, а 120.

Это в свою очередь, вызвало недовольство русскоязычного населения. Демографическая ситуация в нынешнем Казахстане связана с преобладанием у казахов многодетности. В глазах русскоязычного населения получается, что не принимающие адекватного участия в промышленном производстве (а значит и в создании национального богатства) казахи, получают дополнительную долю общественной собственности через ПИКи нетрудоспособного населения.

Но главное - в другом. У граждан нет альтернатив в распоряжении дарованными бумажками - лишь сдать их в один из специальных инвестиционных фондов. Фонды же эти в подавляющем своем большинстве расположены в Алма-Ате, равно как и основные банки республики, то есть на территории, где все наиболее важные вопросы традиционно контролировались южноказахстанской элитой. Это в значительной степени подрывает доверие населения к новым формам хозяйственной деятельности в условиях рыночной экономики, но нынешней государственной элите дает возможности для сохранения в своих руках контроля за ходом приватизации.

У населения осталось также довольно много ранее выданных в рамках другой кампании и не использованных жилищных купонов, которые из-за непродуманности всех аспектов их обращения вообще превратились в пустые бумажки, что вызывает недовольство части граждан, объективно "обкраденных" государством. В последнее время появились сообщения, что оставшиеся жилищные купоны будут каким-то образом допущены до участия в приватизации промышленных объектов.

Расплачиваются за все рядовые граждане, вынужденные приобретать товары на внутреннем рынке по непомерным ценам, а также те производители, чья продукция, выпущенная в результате нескольких циклов переработки, теряет ценовую конкурентоспособность.

Спад производства продолжается. В парламенте Казахстана усиливается движение за приостановление приватизации. Одной из причин этого процесса является стремление представителей Младшего и Среднего жузов потеснить господствующих в госструктурах южан и допустить к контролю за наиболее прибыльной областью экономического регулирования представителей других кланов. Против элиты Старшего жуза выступает и русскоязычное население, занятое на бедствующих промышленных предприятиях.

Областные администрации регионов Северного Казахстана предпринимают активные попытки создания единых казахстано-российских банков, в основе чего лежит не только заинтересованность в скорейшем прохождении платежей и восстановлении разрушенных экономических связей между республиками, но и страстное желание избавиться от опеки южноказахской номенклатуры.

Складывается впечатление, что элите Старшего жуза даже выгодно нынешнее бедственное положение промышленных предприятий Северного и Восточного Казахстана. Имея в своем распоряжении властные и финансовые рычаги, она стремится взять под свой контроль промышленность всей республики, для чего ей нужно ослабить возможное сопротивление такому курсу. Южноказахская верхушка всегда жила за счет посреднических операций, караванной торговли, контрабанды. Нынешний период, связанный с дезорганизацией сложившихся в прошлом экономических структур и перераспределением доходов, предоставляет уникальную возможность для обогащения.

Прежде всего это касается тех, кто контролирует экспорт сырьевых ресурсов, в том числе энергоносителей. Увеличение экпортных возможностей государства может быть вызвано либо освоением новых богатых месторождений, либо введением жесточайшего режима внутренней экономии, либо резким уменьшением промышленного потребления энергоресурсов.

Таким образом, в условиях проводимой приватизации, поставив собственную промышленность на колени, можно решить сразу две задачи: пополнить свой карман от поступлений за экспорт "свободных" энергоносителей и заполучить неспособные к сопротивлению промышленные предприятия в свою собственность. А учитывая, что основной контингент работников этих предприятий - русскоязычное население, просматривается и решение третьей задачи в рамках курса на создание этнократического государства.

Уже сейчас по самым скромным оценкам в иностранных банках лежит два миллиарда долларов, полученных местными нуворишами за счет экспорта из Казахстана. И эта цифра скорее всего еще не отражает реальной ситуации. Нефть республики способна обернуться очень большими состояниями. Реально же государство испытывает острую нехватку свободно конвертируемой валюты.

Казахстан уже должен более полутора миллиардов долларов, но активно ищет возможность заполучить еще кредиты. Основная причина инфляции - деградация собственного производства, внешняя финансовая помощь пока не дает возможности говорить о ней как о гаранте от нарастающего финансового кризиса.

С иностранными инвестициями дела у Казахстана тоже обстоят не блестяще. Нет, отказов от инвестирования со стороны западных партнеров пока не так много, хотя массового притока капиталов тоже не наблюдается. Но дело в том, что в последнее время обозначилась тенденция к заключению договоров, условия которых становятся все менее выгодными для суверенного государства.

Так, в 1993 году промышленный гигант "Филип Моррис" "дожал" Госкомимущество Казахстана, в результате чего компания стала первым частным владельцем крупного казахстанского предприятия - единственной в республике табачной фабрики в Алма-Ате и табачных плантаций. Объем инвестиций составит около 350 миллионов долларов. Первоначально Казахстан настаивал на оставлении за собой 50% акций предприятия, но в итоге "Филип Моррис" получил 90% акций, а трудовой коллектив - 10%. Оправдания государственных чиновников, что в их руках остается некая "золотая акция", позволяющая в течение нескольких лет участвовать в контроле за управлением предприятием, конечно, мало впечатляют. Любой здравомыслящий грамотный специалист понимает, что иностранная компания получила фактически в свое полное распоряжение весьма солидный кусок государственной собственности.

Значительная часть инвестируемой валюты направлялась на разработку нефтеносных месторождений, наиболее привлекательных для зарубежных партнеров. Это и понятно, так как именно здесь можно обеспечить наиболее быстрый возврат вложенных капиталов. Ставка на эти проекты было очень высока. Настолько высока, что при их осуществлении Назарбаев допустил серьезную ошибку, непростительную для восточного политического деятеля, полития которого основана на расчете возможных ходов своих контрагентов.

"Контракт века" с американской нефтяной корпорации "Шеврон" о разработке в Северном Прикаспии перспективных нефтеносных Тенгизского и Королевского месторождений фактически приостановлен. Тенгизское месторождение, по оценкам специалистов входящее в первую мировую десятку по запасам нефти, не дало ожидаемых результатов. За первые полтора года был добыт только лишь миллион тонн нефти вместо ожидаемых четырех. Но главная проблема состоит в том, что Назарбаев в свое время уверил американцев, что с транспортировкой нефти проблем не будет.

Между тем Казахстан, не имеющий выхода к открытым морям и океанам, не располагает и своими собственными нефтетрубопроводами, причем как внешними, так и внутренними. Даже собственные нефтеперерабатывающие предприятия - заводы Павлодара (Северный Казахстан) и Чимкента (Южный Казахстан) - работали на нефти из Западной Сибири, а свою казахстанскую нефть отправляли по нефтепроводу в Оренбург. На какие педали надеялся нажать Назарбаев, чтобы Россия дала возможность Казахстану качать нефть на Запад через ее нефтепроводы, неизвестно. Но "неожиданно" российская сторона потребовала дополнительной компенсации за износ трубопроводов. Дело в том, что нефть Тенгиза содержит серные соединения - меркаптаны, которые, как известно, весьма агрессивны.

Справедливые претензии России в Казахстане не преминули преподнести как корыстное желание отхватить лакомый кусок от природных богатств республики. Но россияне стояли на своем твердо. Тогда из своего загашника Назарбаев извлек проект транскаспийского нефтепровода, по которому нефть Казахстана должна течь прямехонько на побережье Персидского залива и там заливаться в танкеры западных держав. Упрямую Россию таким образом должны были оставить "на бобах".

Американцам настойчиво стали предлагать пойти на этот вариант, это стало даже одной из тем переговоров во время визита Назарбаева в Вашингтон. Здесь и обнаружилось то, что было совершенно очевидно и раньше. США никогда не пойдут на осуществление подобного проекта, так как получалось бы, что американская нефть качается через систему иранских трубопроводов. Отношения же Штатов с Ираном общеизвестны, и американцы не согласятся на нефтяную зависимость от Тегерана. Как такое могло выпасть из поля зрения Назарбаева - понять трудно, но это стало его очень серьезным поражением.

"Шеврон" объявил о сворачивании работ в регионе, вслед за ним нечто подобное произошло и с французской компанией "Эльф-Акитен", прекратившей буровые работы на одной из скважин под Актюбинском, так и не дойдя до нефтеносного слоя. Сейчас ее специалисты занялись расчетами. Пока нет никаких гарантий, что затраты на разработку и добычу нефти на данном месторождении окупят себя. С англоитальянскими нефтяниками тоже не просто - добыча нефти на осваиваемом ими Карачаганакском месторождении связана с необходимостью больших затрат на экологическую безопасность и поддержание возможности добычи нефти в будущем (так называемый сайклинг-процесс). Это резко увеличивает стоимость добываемой нефти - так что и им есть над чем поломать голову, размышляя стоит ли игра свеч.

Свалившиеся на Казахстан проблемы с нефтью в принципе решаемы. Более тесная интеграция с Россией - лишь один из вариантов выхода из кризиса. Здесь не надо строить излишних иллюзий. У нас как-то принято считать, что общие проблемы, вставшие перед постсоветскими республиками, обязательно должны подталкивать их к поиску совместных решений по преодолению трудностей. То есть налицо вроде бы объективные причины для усиления интеграционных тенденций.

Далеко не все столь уж однозначно. Например, Россия и Казахстан - две нефтедобывающие державы, обе заинтересованы в увеличении экспорта энергоносителей. В России нефтедобыча сокращается, в Казахстане - растет. Да, у них общие проблемы, но объективно они конкуренты друг другу в плане возможностей увеличения экспорта. Это надо правильно понимать и учитывать в оценках создавшегося положения.

Осенью 1994 года руководство Казахстана приняло решение о строительстве внутреннего нефтепровода - от скважин Западного Казахстана в Чимкент (Южный Казахстан), где расположен нефтеперерабатывающий завод. Возникает закономерный вопрос, почему именно в Чимкент, а не в Павлодар (Северный Казахстан), где также существует нефтеперерабатывающий гигант, оснащенный современным оборудованием, способным обеспечить очень глубокую (95%) переработку нефти? Расстояние от районов нефтедобычи до заводов практически одинаковое. Следует учесть, что Павлодарский завод расположен в зоне целинного земледелия, а значит может обеспечить горючим не только промышленные гиганты Севера, но и аграрников. Очевидно, что выбор в пользу Чимкента может объясняться либо сохраняющейся надеждой на получение нефти для Павлодарского предприятия из России (на что оно и было ориентировано при строительстве), либо стремлением южного клана заполучить еще один козырь - уже продукты нефтепереработки или для экспорта, или для внутреннего использования, но уже под своим контролем.

В этой связи не все так просто обстоит с планируемым переносом столицы республики из Алма-Аты в Акмолу. Вопрос этот имеет давнюю историю. Еще Никита Сергеевич Хрущев предлагал сделать областной центр - Целиноград (нынешняя Акмола) столицей Казахстана. Назарбаев, инициировавший нынешнее решение парламента о переносе столицы, привел целый набор аргументов для обоснования своей позиции. Здесь и близость нынешней столицы к границе, да не к простой, а к китайской (Китай, как известно, имеет некоторые территориальные претензии к Казахстану), и географическая удаленность от центра государства, и экологическое неблагополучие Алма-Аты, исчерпание возможностей здесь для градостроительства.

При ближайшем рассмотрении все они не кажутся столь уж весомыми. Страховкой от военного конфликта с Китаем у Казахстана может быть конечно нечто иное, чем простое отдаление столицы государства вглубь своей территории. С экологией тоже все не просто. Алма-Ата, расположенная в предгорьях, выглядит настоящим курортом по сравнению с Акмолой, находящейся в безлесной зоне, продуваемой зимой лютыми ветрами. Солончаки, на которых стоит этот город тоже не подарок. Не зря же с казахского название "ак мола" буквально переводится как "белая могила".

Аналитики обычно указывают на возможные скрытые причины переноса столицы. Чаще всего предполагают, что Назарбаев хотел бы с его помощью оторваться и от столичной бюрократии, и от растущей политической оппозиции своему режиму. Иногда главным мотивом видят стремление сдвинуть массу этнического казахского населения в регионы численного преобладания русскоязычных. Вероятно такие мотивы в той или иной мере присутствовали в позиции Назарбаева. Особенно последний момент.

Юг Казахстана уже сегодня представляет собой трудоизбыточный регион. Выходцы из села на юге и составляют ту огромную маргинальную массу, которая вполне восприимчива к идее создания этнократического государства и откуда черпают своих сторонников такие политические партии и движения как "Азат", "Желтоксан" и "Алаш". Казалось бы южанам только на руку планируемый перенос столицы.

Но это не так. Переезд республиканских органов власти из региона, контролируемого Старшим жузом, на территорию Среднего жуза неизбежно должен будет сопровождаться усилением позиций Среднего жуза и ослаблением южного клана , то есть произойдет перераспределение власти. На это Старший жуз никогда не пойдет, он слишком многое потеряет, если перенос все же состоится.

Вероятнее всего, никакого переезда не будет. Парламент принял решение (кстати, это произошло в день рождения Назарбаева, что спикером парламента преподносилось как "подарок" Нурсултану Абишевичу), в котором есть пункт, позволяющий вернуться к рассмотрению вопроса после представления необходимых расчетов и выкладок, во что это обернется. Даже по самым приблизительным оценкам речь идет о сумме равной трем годовым государственным бюджетам республики. Конечно, такого Казахстан позволить себе не может.

Решение о переезде столицы наверняка будет отменено, но это явится сильнейшим ударом по позиции и имиджу самого президента Назарбаева. Настаивая на своем решении, он потеряет поддержку своего клана при одновременном усилении критики со стороны оппозиции и трудностях с "всенародным" одобрением такого шага.

Таким образом, решение о переезде столицы - это та ошибка Назарбаева, за которую может быть заплачена очень большая цена. Как знать, не является ли вся эта история ловушкой, в которую попался нынешний президент? Не является ли это пробным шаром к смене лидера?

На Востоке проблема политического лидерства стоит иначе, чем в Европе. Во-первых, у казахов никогда не было общеказахского хана, полномочия которого передавались бы по наследству. Хан всех казахов выбирался из султанов казахских родов. Внутри родов система престолонаследия также не была детально разработана. Это Европа мучилась, создавая кастильскую, австрийскую и салическую системы престолонаследия. В России сначала при Рюриковичах, а затем при Петре I и Павле I происходили реформы в этом вопросе, которыми старались устранить возможные негативные последствия борьбы за престол. На Востоке больше опирались на насилие, чем на закон. Новый властитель (падишах, хан, султан и т.д.), заполучив верховную власть, старался просто вырезать всех возможных претендентов на престол, при этом родственные отношения в счет не принимались. Таковы были суровые "правила игры". Их придерживались. Лишь в Османской империи одному из султанов, вероятно не лишенному определенного гуманизма, пришла в голову идея не умерщвлять конкурентов. Он решил засадить их скопом в темницу, для чего в Стамбуле была отстроена специальная тюрьма для особо элитных узников.

Во-вторых, для постсоветского Востока характерно, что смена лидеров не сопряжена с большими сложностями создания легитимности их правления. Это в России сейчас тема будущих претендентов на президентских выборах 1996 года является одной из самых актуальных. Политик здесь должен обладать многими характеристиками, чтобы победить. На Востоке все иначе. Мы не раз были свидетелями того, что очередной кандидат получал на выборах подавляющее большинство, проходил год и на референдуме такое же число голосов подавалось за его отставку.

Поэтому можно, конечно, делать прогнозы на будущее о том, кто мог бы занять место Назарбаева, но это дело малоперспективное. Фигуры могут всплыть самые разные и, самое главное, это будет в условиях Востока в порядке вещей.

Важно другое. Когда мы говорим о жузовом трайбализме, необходимо четко понимать, о чем идет речь. Это совсем не тот трайбализм, который в государствах Африки оборачивается реками крови в столкновениях племен за власть. Жузы для казахов одновременно понятие и абстрактное, и реальное. Многие казахи вообще безразлично относятся к своей жузовой принадлежности, а иногда и не знают ее. Жузовая проблематика актуализируется прежде всего правящей элитой, именно ей выгодно возрождение этого атрибута родового строя. На основе жузового кровного родства можно создать крепкие корпоративные связи. Это инструмент борьбы за обладание властью. Инструмент весьма действенный в рамках государства "самоопределившейся казахской нации" (имеется в виду формулировка Конституции Республики Казахстан).

В последнее время жузовые, родовые традиции и ценности усиленно насаждаются в Казахстане. Это находит отклик среди казахов. Дело в том, что в нынешнее неспокойное время родовые связи помогают многим выжить. Современные казахи совсем не кочевники степей прошлых веков, но ошибочной будет и аналогия с гражданами европейских индустриальных государств.

Европейская культура коснулась их недостаточно, многие традиционные ценности у них превалируют. Через русскую культуру казахи получили доступ к европейской цивилизации. Среди казахов есть интеллигенция, воспитанная почти целиком на традициях и нормах европейской культуры. Эта часть населения мало восприимчива к родовым связям, она понимает, что будущее Казахстана не в призрачных идеалах "Великой степи" и что разрыв с Россией не на пользу республике. Но эта часть населения весьма немногочисленна - примерно 5% казахов, воспитанных в условиях города уже не в первом поколении.

Эта группа относительно легко может адаптироваться в условиях рыночной экономики и воспринять ценности правовой государственности. Они могли бы составить костяк новой политической элиты Казахстана, стать наиболее качественной частью кадрового корпуса государственных служащих. Однако в настоящее время полностью все возможности этого слоя в Казахстане остаются невостребованными. Сейчас они вынуждены принимать культуру, которую они считали деревенской, использовать язык, неудобный для себя.

Одновременно идет скрытая от постороннего глаза борьба. Со стороны казахов, ориентирующихся на мифологизированные традиционные кочевые жизненные установки и ценности, нередко можно услышать в адрес вышеназванной группы, что это, мол, "неполноценные казахи" - "по облику азиаты, по нутру - европейцы". Эта неприязнь имеет и далеко не безобидные внешние выражения. Так, стремясь подготовить собственных специалистов для дипломатического корпуса суверенного государства, в Алма-Атинском университете было открыто соответствующее отделение, преподавание на котором не без умысла предполагалось вести исключительно на казахском языке. При этом часть казахов, для которых русский язык стал более употребительным в силу целого ряда обстоятельств, искусственно отстранялись от доступа к наиболее престижной и важной сфере государственной деятельности. О русскоязычном же населения и говорить не приходится.

Для значительного большинства казахов, проживающих в городах, традиции индустриальной оседлой культуры еще не стали теми ценностями, которые не ставились бы под сомнение. Слишком короток был исторический период советской модернизации Казахстана, слишком много в нем было того, что казахи без горечи вспоминать не могут. Положительные и отрицательные стороны приобщения казахов к европейской культуре, оседания, освоения целины образовали феномен, который можно интерпретировать с разных мировоззренческих и, что особенно важно, политических позиций. Для разных спекуляций об "угнетении нации", "имперской колониальной политике Москвы" здесь есть откуда черпать аргументацию. Вчерашние скотоводы, попадая в городскую среду, стремились адаптироваться в новых для них условиях через занятие "престижных" в их глазах должностей. И здесь помогали родственные связи, землячество, тот же трайбализм. Да и связи с селом чаще всего сохранялись в той или иной форме. Это способствовало формированию патерналистского менталитета с четкими элементами трайбалистского сознания.

В свою очередь, такое мировосприятие значительной части казахов позволяет им вполне лояльно относится к идеям и практическим мерам, за которыми просматривается курс на создание этнократического государства. Этот момент наверняка учитывается жузовой верхушкой и эксплуатируется ей. Народ в очередной раз становится заложником навязываемых ему опасных иллюзий.

Этнократическое государство для Казахстана ничего кроме вреда принести не может. Российская пресса подчас неверно рисует мрачными красками будущие картины массового семимиллионного исхода-переселения русскоязычного населения Казахстана в Россию как один из возможных сценариев развития событий.

Такого никогда не будет. Уедет максимум процентов 20 русскоязычного населения (о немцах - переселенцах в ФРГ - разговор особый, они не в счет). Да, среди них есть и те военные бывших союзных Вооруженных Сил, которым сейчас в Казахстане нет работы. Но в основном - это люди, которых сейчас вытесняют из сферы науки, образования,

культуры, управления. Республика теряет не просто квалифицированные кадры. Ее покидают те, кто мог бы в силу своего образования и воспитания встать над этническими предрассудками и своим трудом помочь Казахстану достойно войти в число современных цивилизованных государств.

Уезжают те, кто способен хоть как-то адаптироваться в России или в других странах. Остаются те, у кого таких надежд нет. Они считают себя такими же коренными, как и казахи, на своей земле. И они будут стоять на этом. Их голоса были отданы в свое время за Назарбаева как за президента, обещавшего сделать Казахстан процветающим государством, где все народы будут равны. К ним прежде всего были да и сейчас обращены все призывы президента, говорящего о своем стремлении к интеграции республик бывшего Союза.

Если они будут обмануты в своих надеждах, они не смирятся. Настроения этой части населения постепенно радикализируются. Уже нередко можно услышать разговор о том, что если и придется уходить им из Казахстана, то это будет исход с автоматом в руках, оставляющий за собой лишь выжженную степь. Страшная перспектива.

Узколобая политика части нынешней жузовой политической элиты может обернуться национальной трагедией Казахстана. Если это произойдет, то одним Казахстаном это не кончится. В этом регионе мир вообще весьма хрупок. Любая серьезная дестабилизация может иметь далеко идущие последствия. Так же как и в случае с Таджикистаном, не только Россия, не только страны Центральной Азии, но и все мировое сообщество кровно заинтересовано в спокойствии в этом регионе.

Серьезная дестабилизация наверняка выльется в вооруженные конфликты, в которые будет втянут целый ряд государств. Уже сейчас существуют весьма активные силы, рассчитывающие на перекройку государственных границ в регионе. Воюющий уже не первое десятилетие Афганистан, фактически разделенный на ряд автономных и конфликтующих между собой образований, имеющих к тому же этническую подоплеку, может стать катализатором процесса насильственного переобустройства этой части исламского Востока. Возможность появления новых государственных образований, включающих и территории бывших среднеазиатских республик, совсем не плод досужих рассуждений кабинетных аналитиков. Соседний Пакистан также время от времени сотрясают кровавые конфликты на этнической почве. Ряд пуштунских политических организаций мечтает о собственном государстве. Так что горючего материала здесь хватает. Если полыхнет пламя конфликта, и не удастся его локализовать в пределах существующих государственных границ, то огненный вал пойдет на север к России и на запад к Турции. Не преминут воспользоваться ситуацией курды, давно и упорно ведущие вооруженную борьбу. В новую фазу войдут ирано-иракские, арабо-израильские и межарабские противоречия. Чем это кончится, и чего будет стоить мировому сообществу погасить такой конфликт, сейчас вряд ли кто сможет точно сказать.

Такая перспектива, конечно, не входит в планы элиты ни одного из казахских жузов. Хватит ли у верхушки Старшего жуза элементарного инстинкта самосохранения или стремление к абсолютной власти и корысть блокируют его? Многое будет зависеть от позиции России, положение в Казахстане - не только внутреннее дело казахов. Действие инстинкта смерти, незримо поразившего часть политической элиты этой республики, должно быть преодолено.

Если вас заинтересовала данная страница, возможно, вам будут интересны сайты по следующим ссылкам: