Политики и партии: альянсы и коллизии
От начала политической истории, когда появились первые политические
организации, объединявшие людей на основе общности интересов
и во имя определенных целей, проблема отношений этих организаций
и их лидеров, их руководящих фигур остается одной из решающих
проблем политики. Эти отношения были и истоком выдающихся
политических успехов, и причиной политических провалов, человеческих
взлетов и падений. Это - история верности и даже жертвенности,
вероломства и предательств.
Несмотря на то, что на первый план часто выдвигается моральный
аспект проблемы, отношения партий и политиков - это прежде
всего одна из важных проблем политической организации общества,
эффективности ее функционирования. Ибо партии - это не только
механизмы мобилизации лидерами ресурсов политического влияния,
но и один из важнейших механизмов обеспечения движения политических
кадров. Движение это, естественно, включает в себя первичный
отбор, подготовку, формальное или неформальное сертифицирование
и разного типа легитимные или нелегитимные формы внедрения
партийных кадров в политические институты общества. Это -
одна из главных функций партий в любой политической системе.
Партии в странах с развитой демократической традицией и отработанными
механизмами политической ротации, как правило, выполняют эти
функции более цивилизованными методами, не вызывая подозрений
общества в нечистой игре. Там же, где такие традиции и механизмы
только формируются (и особенно в странах, имевших ранее тоталитарное
устройство), доверие к партиям меньше. А следователь, и меньше
их роль в кадровом обеспечении властных институтов, в ротации
политических кадров.
С подобной же проблемой сталкивается сегодня Россия. Как,
впрочем, и большинство стран бывшего СССР. Одной из центральных
проблем, которые влияют на формирование и политической системы,
и многопартийности, становятся именно отношения политиков,
прежде всего крупнейших политических величин, и партий, призванных
сыграть роль посредников между ними и массами.
Процесс взаимной "притирки" друг к другу политиков и формирующихся
партий в России уже прошел несколько стадий. А значит и можно
обобщить некоторые его итоги и выявить тенденции, определяющие
дальнейшее развитие многопартийности, что поможет разумно
направлять это развитие.
Отход от однопартийности. В переходе от тоталитарной системы
с присущей ей однопартийностью к демократическому устройству
и многопартийности личность политика играет весьма важную
роль. Во-первых, потому что сам такой переход, как правило,
связан с крупной политической фигурой (в Испании это, например,
был король Хуан-Карлос, в Германии - К.Аденауэр, в Советском
Союзе - М.Горбачев). А, во-вторых, другие крупные политические
фигуры играют в таком переходе роль своеобразных "ядер политической
конденсации"5 вокруг них концентрируются сторонники, образуя
эмбрионы будущих партий. Причем среди мотивов этой концентрации,
как показали многочисленные социологические исследования,
на первом, начальном этапе формирования многопартийности играет
личный авторитет, имидж, степень общественного влияния будущих
партийных лидеров. Последнее особо важно подчеркнуть в связи
с той дискуссией, которая уже давно идет в российской печати
и печати стран СНГ по поводу отсутствия у партий объективной
социальной базы. В этих условиях субъективные факторы играют,
компенсируя недостаток объективных, более мощную организующую
роль.
Конечно, роль личности при этом не абсолютна. Политики не
конструируют новую политическую систему произвольно, руководствуясь
только своими пожеланиями. Они острее других чувствуют изменяющуюся
социальную реальность, новое состояние общественных отношений
и, сообразуясь с ними, предлагают программы преобразований,
составной частью которых является создание плюралистической
партийной структуры общества и формирование новых партий.
Обращаясь, впрочем, к конкретному опыту Советского Союза
и постсоветского пространства, следует отметить, что первоначальная
программа политического реформаторства была не столь далекоидущей,
как оказалось потом. Поначалу Горбачевым, например, предполагалось
создание не многопартийности, а лишь легальной оппозиции в
рамках правившей КПСС. Об этом свидетельствовала практика
поощрения критики руководящих кадров, начавшиеся выборы на
альтернативной основе, легализация инакомыслия, начавшаяся
реабилитация репрессированных оппозиционеров 30-х годов...
Иными словами, поначалу Горбачев, видимо, планировал пойти
хрущевским путем: наметить основы для разделения партии (на
сей раз, правда, не на "промышленную" и "сельскую"), подвести
к возможному размежеванию и получить в итоге многопартийный
политический спектр, в котором решающие позиции принадлежали
бы партиям левой ориентации.
Однако, начиная попытку построить многопартийность из КПСС,
Горбачев явно недоучел три обстоятельства, предопределивших,
в конечном счете, неудачу этого плана. С одной стороны, он
недооценил упорство и решимость бороться до конца тех представителей
консервативных сил, которые занимали ключевые позиции в руководстве
КПСС. Недоучел он и нетерпеливость пробужденных им партийных
реформаторов, их нежелание оставаться на вторых ролях, имея
шанс выйти на первые[1].
Наконец, фактически не было принято в расчет и наличие рядом
с КПСС не+ и антикоммунистических общественно-политических
- не столько движений, сколько срезов общественного сознания.
Наиболее влиятельным из них было правозащитное диссидентство,
с начала перестройки заявившее о своих политических притязаниях.
На свои ниши претендовали и вывшая де-факто вне закона религиозность,
неофициальная "теневая" экономика, новые структуры в профсоюзах
и комсомоле, движения творческой интеллигенции... В сумме
- сила вполне достаточная для того, чтобы быстро поколебать
политическую монополию КПСС и не дать реализоваться "пологим"
планам горбачевских реформаторов.
Результатом "плюрализма политических намерений" разбуженных
перестройкой сил стало начавшееся после 1987 г. проявление
первых, кружкового типа протопартийных структур в КПСС и вне
ее. Однако влияние этих организаций (типа зарождавшихся партклубов
или дискуссионных кружков) было незначительным, СМИ внимания
им не уделяли, лидеров, признанных общество, они в ту пору
не имели. Для их активизации необходим был мощный катализатор.
Им стала XIX партконференция.
Выборы делегатов на нее придали до той поры чисто идеологическим
партийным клубам новую - электоральную - функцию, присущую
прежде всего партиям. Во время избирательной кампании реформаторы
в КПСС обрели и первый опыт самостоятельной избирательной
пропаганды, а также - борьбы против официального руководства,
как правило, повсеместно блокировавшего кандидатов, выдвинутых
низами. Заявили о себе и многие фигуры, которым позднее предстояло
составить новую политическую элиту.
Однако переломным моментом в переходе от однопартийности
к многопартийности стали выборы народных депутатов СССР в
1989 году. Хотя не было еще официальной многопартийности и
никто вроде бы не мог претендовать на монополию правившей
КПСС, выборы эти нельзя было назвать в строгом смысле однопартийными.
Отчасти это признавала и сама КПСС, правда, весьма своеобразным
путем: закрепив за собой квоту прямого представительства в
100 депутатов, она предоставил те же права комсомолу, профсоюзу,
организациям женщин, творческим союзам, Академии наук и др.
- всем в разной пропорции. Фактически тем самым был предложен
- и обществу, и всем включенным в систему прямого представительства
организациям - суррогат многопартийности. Этот вариант - уже
не однопартийных, поскольку среди кандидатов были оппозиционные
политики, но в полном смысле и не многопартийных выборов,
поскольку участвовала все же одна партия, - был принят.
Уже в той части списка будущих депутатов, которые выдвигались
от организаций, впрочем, начались серьезные политические коллизии,
принявшие внешне форму межличностных. Дав другим организациям
формальное право самостоятельно сформировать списки кандидатов,
КПСС фактически попыталась взять этот процесс под контроль.
Результатом стали многочисленные конфликты, особенно со списками
творческих организаций и в Академии наук, вокруг некоторых
неустраивающих номенклатуру имен. В частности, прилагались
огромные усилия, чтобы не допустить включения в квоту Академии
наук А.Сахарова.
Однако, основные страсти все же разгорелись вокруг второй
части мандатов, которые предстояло завоевывать в одномандатных
округах в обстановке высокой конкуренции. Конкуренция началась
еще до выборов - в форме "выбивания" неугодных номенклатуре
и опасных для ее выдвиженцев кандидатур. Такую возможность
давал институт окружных предвыборных собраний, принимавших
окончательное решение, кого из выдвинутых по округу кандидатов
включать в бюллетени для голосования, а кого - нет. С помощью
послушных окружных собраний в ряде случаев удалось остановить
движение к депутатским мандатам ряда потенциальных критиков
КПСС. Тем более, что за 4 года перестройки круг таких - еще
не политиков, а, скорее, властителей общественных настроений
- уже определился.
И все же, несмотря на достаточно последовательную кампанию
"выбивания", значительная группа подобных кандидатов пробилась
в списки зарегистрированных, была включена в бюллетени для
голосования и прошла в число депутатов. Впоследствии, с началом
работы съезда народных депутатов СССР именно они составили
ядро Межрегиональной депутатской группы (МДГ) - первого прообраза,
полноценной парламентской оппозиции в СССР и эмбриона большинства
будущих российских партий.
МДГ порой пытаются изображать в качестве оппозиционной партии.
Но партией она не была ни в каком смысле. Это, скорее, была
группа формирующихся политиков, каждый из которых мог бы стать
лидером той или иной партии. Именно многочисленность "вождей"
при практически полном отсутствии "масс" предопределили высокую
личную конкуренцию в МДГ, "разбегание" входивших в нее фигур
в разные ниши политического спектра (в поисках вакантных лидерских
постов) и последующие размежевания группы.
Так, на роль лидера группы претендовали А.Сахаров, Б.Ельцин,
Ю.Афанасьев, Г.Попов, Н.Травкин, А.Собчак. В итоге, только
кончина А.Сахарова предотвратила раскол МДГ, а выход на первую
роль Б.Ельцина предопределил уход из политики амбициозного
Ю.Афанасьева, уход на региональный уровень Г.Попова и А.Собчака.
Еще в бытность Съезда народных депутатов СССР начались и
альянсы членов МДГ с новорожденными и формирующимися партиями.
К примеру, едва образовавшаяся социал-демократическая партия
Российской Федерации, не имея представительства в союзном
"парламенте", поспешила обзавестись им, пригласив на должность
одного из своих сопредседателей А.Оболенского, символического
конкурента М.Горбачева в борьбе за пост Председателя Верховного
Совета СССР. Подобные альянсы, в конечном итоге, стали одной
из форм компромиссов между политиками и партиями: первые получали
пусть маломощные, но все же избирательные организации (пригодные,
как надеялись обе стороны, для мобилизации электората), вторые
- хоть и символическое, но представительство в высшем законодательном
институте.
Однако перенаселенность либерально-демократического спектра
делала возможными такие политические "браки по расчету" достаточно
редким шансом. Поэтому началось разбегание членов МДГ по другим
организациям, уже менее радикального свойства. В частности,
уже к 1990 г. достаточно однозначно эволюционировал в этом
направлении один из наиболее активных членов МДГ А.Крайко,
ряде менее известных фигур... Процесс этот стимулировался
грядущими выборами в республиках, которые, как ожидалось,
могли быть уже многопартийными. Альянсы политиков и партий
были одной из форм подготовки к выборам 1990 года.
Вторые, полумногопартийные. Однако, как оказалось, амбиции
политиков намного опередили реальные темпы политического процесса.
К концу 1989 - началу 1990 гг., когда началась избирательная
кампания в республиках бывшего СССР, политики эволюционировали
быстрее, чем партии, с которыми они (или которые с ними) хотели
бы связать свою политическую судьбу. В той же Российской Федерации
определилась уже достаточно пестрая плеяда заявивших о себе
политических фигур. Однако в отличие от политиков развитых
демократических стран за большинством из них не стояли сколь-нибудь
серьезные политические организации. Да и политические ориентации
этих казалось бы единомышленников были весьма различны: одни
продолжали оставаться реформаторами-коммунистами и членами
КПСС, другие - начали постепенно перемещаться под знамена
новых нарождающихся партий или создавать их самостоятельно.
В частности, часть МДГ, ориентировавшаяся на Б.Ельцина, и
поддерживаемая определенной группой оппозиционных КПСС сил,
пошла на трансформацию сложившегося к началу 1990 г. движения
партклубов в Демократическую платформу в КПСС. А рядом уже
возникали организации некоммунистических левых - социал-демократы
А.Оболенского, О.Румянцева, П.Кудюкина, христианские демократы
В.Аксючица, Г.Якунина, В.Полосина, А.Огородникова. Заявляли
о себе и воинствующие антикоммунистические организации типа
распадавшегося "Демсоюза"...
Однако в дуэте политиков и партий разных направлений первую
скрипку и в этот период играли все же политики. Правда, на
этом этапе не только титулованные депутатскими званиями СССР,
но и заявившие о себе, как о лидерах новорожденных партий.
Чем выше был уровень известности, чем выше личный рейтинг
членов политической элиты, тем большим авторитетом пользовались
и связавшие себя с ними политические организации. (Об этом
убедительно свидетельствуют данные социологических опросов
конца 1989-1990 годов). Поэтому и в ту пору работала та же
схема "связки", что и на союзном уровне: политики, известные
как личности, "тянули" за собой партии.
Более того, для повышения рейтинга достаточно малоизвестных
лидеров новорожденных партий их решено было подкрепить на
выборах в республиканские представительные органы авторитетом
более именитых единомышленников. Так родилась идея "белого
списка" кандидатов от демократических организаций, за которой
они призывали избирателей отдать голоса. (Кроме этого существовал
и "черный список" из их соперников - за кого призывали не
голосовать в тех или иных округах). Все это было нарушением
тогдашнего избирательного закона, но, поскольку практически
все участвовавшие в избирательной кампании пользовались подобными
же методами, естественно, никаких протестов не было...
Партии не только не смогли в 1990 г. обеспечить своим лидерами
необходимый для избрания рост рейтинга. Они не смогли осилить
и другую важнейшую задачу, во имя которой создаются партии,
- организовать своим кандидатам техническую сторону избирательной
кампании. (О третьей задаче - разработке избирательных программ
- вообще не стоило говорить, поскольку партии, как правило,
создавались уже под программы, разработанные лидерами). К
тому же партии были весьма немногочисленны. В итоге, со стороны
демократической оппозиции была сделана ставка на создание
общероссийского избирательного блока на основе объединений
и клубов избирателей, к которым примыкали партии, - того блока,
который сейчас называется первой "Демократической Россией".
Впрочем, ту же тактику избрала и другая оппозиция - российские
движения патриотической направленности. Они также создали
блок и также сделали ставки на личный имидж и авторитет своих
кандидатов. Однако демократические кандидаты были достаточно
известны избирателям (или, как минимум, поддерживались более
именитыми фигурами), тогда как кандидаты патриотического блока
рейтингом чаще всего не обладали или не смогли его завоевать.
В итоге, их результаты на выборах были гораздо более скромны.
Если оба течения оппозиция делали, как и в 1989 г., ставку
на авторитет политиков, то КПСС в республиканских выборах
возлагала главные надежды на остатки своего авторитета партии.
Именно несоизмеримость этих авторитетов (при всем том, что
вера в КПСС в обществе во многом была уже утрачена, и что
М.Горбачев наносил по ней, пытаясь сорвать кампанию Б.Ельцина,
удар за ударом) и стала одной из причин того, что партия в
противоборстве с политиками взяла, пусть не слишком уверенный,
но верх - в чисто количественных показателях.
В то же время, с позиций качественных, избранные демократы,
в силу более высоких требований их отбора, подготовленности,
активности, организованности и личной взаимосвязанности, оказались
фактическим ядром съезда народных депутатов России и Верховного
Совета. Благодаря этому, они, имея меньшее число мандатов,
смогли провести одного из своих лидеров - Б.Ельцина - на пост
Председателя, а ряд сторонников - в руководящие органы съезда
и Верховного Совета. Иными словами, в этом случае личностный
потенциал политиков оказался более эффективным средством решения
политических задач, чем организационные возможности партии.
К тому же, после завершения избирательной кампании "звездный
час" партий закончился. На первое место начали претендовать
их парламентские фракции. Причем все в большей мере - в республиканских
высших законодательных органах, ибо центр политической жизни
после 1990 г. все определенней перемещается в республики.
В итоге, снова и еще в большей мере усилилась политическая
автономия партийных лидеров и политиков, входящих во Франции,
и отошли на второй план собственно партийные организации и
их проблемы. Исключение, и то в силу традиции, составляла
коммунисты, развернувшие вскоре после выборов подготовку к
учредительному съезду компартии России. Однако этот последний
из съездов правившей компартии был первым, который уже не
вызвал общественного резонанса. А вместе с падением авторитета
КПСС начала сходить на нет и сама идея партийности - приятие
обществом социальной значимости и общественной роли партий.
В их условиях в политике началось усиление личностно-авторитарной
тенденции. На каждом из политических флангов сформировались
устойчивые "обоймы", опиравшиеся на партии соответствующего
профиля, но не связывавшие себя с ними жесткими обязательствами.
Политика становилась во все большей мере достоянием сложившихся
групп политиков, тогда как организации, к которым они номинально
принадлежали, использовались эпизодически, по мере необходимости
- для внепарламентского давления.
Об усилении личностно-авторитарных начал в политике свидетельствовал
и состоявшийся в ту пору поворот от парламентской концепции
политического устройства, основанной на электоральном представительстве
от партий, к президентской республике. Начавшись на союзном
уровне, он в разные сроки затронул все бывшие союзные республики,
приняв весьма острые формы в России.
Президентская кампания 1991 г. в России - и в этом ее особенность
- проходила при наличии политических партий как кампания в
основном непартийная. Из 5 кандидатов лишь 2 - Н.Рыжков открыто
и А.Макашов отчасти - опирались на поддержку КП РСФСР. В.Жириновский
выступал номинально от ЛДПР, но ни для кого не было секретом,
что фактически партии нет, точнее, - есть партия одного человека
в лице небольшой группы, технически обслуживавшей его кампанию.
Наиболее же явный кандидат в президенты _ Б.Ельцин - выступал
как кандидат беспартийный. За полгода до начала кампании он
демонстративно вышел из состава КПСС и баллотировался как
кандидат общенародный, не связывая себя ни с какой партией
и общественным движением. Однако его в значительной мере поддерживали
и Демократическая платформа (уже не в КПСС), и "Демократическая
Россия" (вторая, созданная уже после выборов), и возродившиеся
в очередной раз клубы избирателей ... Заявление же Ельцина
о желании быть беспартийным, общенародным кандидатом означало,
что, пользуясь поддержкой всех этих организаций, официальных
обязательств представлять их интересы он не берет...
Как известно, победа Ельцина на выборах обострила борьбу
между союзным и российским руководством. Однако тон в этой
борьбе задавали прежде всего не противоречия партий или политических
программ, а нараставшие личные антагонизмы Горбачева и Ельцина.
И в этой, все более важной для российской политики сфере,
тенденции начинали определяться личностными, а не партийными
мотивами.
Август 1991 г. провел черту под затянувшимися спорами и лидеров,
и партий. Под углом интересующей нас проблемы, его итог был
однозначен - устранение (как потом оказалось, на время) с
политической арены крупнейшей российской партии, Коммунистической,
означало окончательную победу политиков над партиями в российской
политической жизни. Началось восхождение, особенно в исполнительной
вертикали фигур, до сей поры неизвестных широкой общественности,
не связанных с партиями или не проявивших себя в них.
Приход в окружение президента Г.Бурбулиса, Е.Гайдара, А.Шохина,
С.Шахрай, А.Чубайса (в России был более известен в ту пору
его брат И.Чубайс, один из лидеров "Демплатформы" - зримое
проявление этой тенденции. Не будучи партийными выдвиженцами,
не имея обязательств перед политическими организациями, они,
начав с роспуска союза, стали проводить достаточно жесткую
рыночную линию - освободили цены, создали свободный рынок
валюты, запустили механизмы "шоковой терапии"... Партиям же,
прежде всего демократической ориентации, уже вскоре пришлось
брать на себя ответственность за негативные последствия этих
действий.
И все же главные последствия опять же пришлись на сферу не
отношений политиков и партий, а отношений политиков и политиков.
Отбор одних фигур в исполнительную власть, которая становилась
в президентской России основной, главной, и оставление других
в представительных структурах, отныне второстепенных, но номинально
главных, привело к расколу некогда единого лагеря реформаторов,
последствия которого ощущаются по сей день. Именно этот отбор
развел по разным лагерям Б.Ельцина И А.Руцкого, С.Филатова
и Р.Хасбулатова, С.Шахрая и С.Бабурина, А.Чубайса и С.Глазьева.
Проявлением этого наметившегося размежевания стало углубляющееся
противостояние между законодательной и исполнительной властью,
неуклонно обострявшееся, начиная с 1992 года.
Естественно, в этих условиях у политиков возникла потребность
опереться на массовую базу. И обе стороны конфликта - пропрезидентские
реформаторы и объединенная оппозиция - начали привлекать на
свою сторону партии и организации соответствующей направленности.
Более того, к концу противостояния им удалось размыть и деморализовать
даже складывавшийся политический центр (основанный, впрочем,
тоже не на доминировании идей и организаций, а на имидже и
авторитете А.Вольского, Н.Травкина, А.Владиславлева).
Однако, так или иначе, альянсом политиков и партий стали
в 1992-1993 годах достаточно постоянными и прочными. Хотя
формы их по сравнению с предшествующими периодами изменились.
Во-первых, практически не стало "политических браков" депутатов
с партиями: все желавшие давно определились, а избыток лидеров,
особенно с депутатскими мандатами, любая партия расценивала
как опасность раскола. Во-вторых, уже на стало отмечавшихся
ранее попыток создания партий, начиная с политической "крыши"
- с парламентских фракций. Последняя попытка подобного рода
- создание в 1991 г. Фракции "Коммунисты за демократию" А.Руцкого
и преобразование ее в Демократическую партию коммунистов России
(переименованную после августа в Народную партию "Свободная
Россия"). Наконец, партии перестали, как это было раньше,
главным образом обслуживать интересы первых лиц и занялись
наработкой собственного имиджа, подготовкой нового поколения
политиков и постепенным введением их в политическую активность.
Понять причины последнего нетрудно: обе конфликтующие стороны
- и законодательная и исполнительная власть - регулярно выдвигали,
начиная с конца 1992 г., идею досрочных парламентских и президентских
выборов. А поскольку уже всем было ясно, что в условиях снижения
личного имиджа практически всех российских политиков без опоры
на организации выборы не выиграть, политики вынуждены были
обращаться к в другие времена не очень нужным им партиям и
движениям. Что же касается партий, то они явно стремились
использовать политические страсти между Правительством и Верховным
Советом для того, чтобы расширить свои политические обоймы
и, возможно, избавиться от некоторых своих лидеров, в политической
лояльности которых они начали сомневаться. В частности, по
этим мотивам произошло удивившее многих расставание социал-демократической
партии с одним из ее основателей, депутатом Верховного Совета
и секретарем Конституционной комиссии РФ О.Румянцевым.
Практически весь 1993 г. прошел под знаком подготовки к выборам.
Формула их определялась, правда, в окончательном варианте
уже после октябрьских событий 1993 г., но сама ее идея выдвигалась
с разных флангов раньше и поддерживалась практически всеми
политическими силами: сочетание пропорционального представительства
от партий по партийным спискам, и кандидатов от мажоритарных
округов. Эта формула была результатом признания того, что
партии не обладают достаточным влиянием и авторитетом, чтобы
обеспечить избрание своего актива, а политических лидеров,
которые могли бы надеяться на гарантированное прохождение
в мажоритарных округах, не так уж много. Иными словами, был
найден очередной компромисс между партиями и политиками. С
ним они и пришли к выборам в декабре 1993 года.
"Выборы-93" и далее. Ход и результаты декабрьских выборов
достаточно однозначно показали реальное состояние отношений
политиков и партий, действительные их рейтинги. Прежде всего
наглядно проявилось то, что рейтинг всех без исключения партий
оказался ниже, чем они полагали. Ни одна партий, используя
свой авторитет, не смогла провести весь свой партийный список
кандидатов. В то же время ряд политиков методами фактически
личной избирательной кампании смогли обеспечить более или
менее удачное прохождение своих партийных списков: С.Говорухин
- ДПР, С.Шахрай - ПРЕС, и в наиболее явной форме - В.Жириновский
- ЛДПР...
Второе, что можно отметить: определился уже круг политиков,
которые не могут баллотироваться иначе, как по партийным спискам.
В этом смысле показателен казус В.Шейниса, который вынужден
был снять свою кандидатуру в своем прежнем избирательном округе,
где его встретили откровенно враждебно, и баллотироваться
по списку "Выбора России". Это показывает, что у таких политиков
"старого призыва" личный рейтинг ниже рейтинга их организаций.
Если партии и объединения будут регулярно делать ставку прежде
всего на этих политиков (а пока так и происходит), они неминуемо
потеряют доверие электората.
Третий результат: далеко не у всех, казалось бы, именитых
политиков хватило личного рейтинга "вытянуть" свои политические
организации. Подобное фиаско, в частности, подстерегало и
РОС С.Бабурина, и "Гражданский союз" А.Вольского и А.Владиславлева,
и РДДР Г.Попова И А.Собчака... Лишь отдельные представители
этих организаций смогли пройти по мажоритарным округам. А
из этого вытекает, что низкий личный рейтинг партийного руководства
"утянул на дно" эти и подобные им организации.
Еще одна немаловажная деталь: наличие личного рейтинга известности
у ведущих политиков новых партий и организаций является необходимым
условием прохождения их списков на выборах. Несмотря на то,
что в избирательной кампании 1993 г. роль финансовых факторов
было весьма высока, большинство организаций, имевших за собой
богатых и амбициозных, но малоизвестных политиков (такие,
как Пария консолидации, объединение "Преображение" и даже
Партия экономической свободы К.Борового, из которой, кроме
лидера мало кого знают), не смогли даже собрать квалификационные
100 тыс. подписей для регистрации своих списков и выбыли из
борьбы.
Далее, все более откровенными становятся конфликты между
московской политической элитой и низовым провинциальным активом
в большинстве партий. Уже в 1993 г. формирование партийных
списков шло с многочисленными конфликтами, особенно в организациях
демократического фланга. При этом мотивы противоречий достаточно
очевидны: региональная партийная элита начинает стремиться
к обретению общероссийской известности путем включения в федеральные
избирательные списки своих партий, тогда как их руководство
законно опасается, как бы появление в этих списках большого
числа неизвестных российскому избирателю имен не привело партию
к краху. В качестве компромисса региональным политическим
лидерам было предложено баллотироваться в своих мажоритарных
округах. Однако, как свидетельствуют итоги выборов, далеко
не все смогли пройти этот экзамен, что говорит о более низком
рейтинге региональных политиков в регионах по сравнению с
общероссийскими в России.
Наконец, нельзя не отметить и проблему "перепроизводства"
лидеров, как правило, не обладающих необходимым рейтингом,
в организациях демократической направленности. Чтобы снять
ее, демократам пришлось спешно создавать, например, объединение
независимых профессионалов П.Филиппова, которое так и не смогло
собрать необходимое квалификационное количество подписей для
участия в выборах.
Если же суммировать итоги выборов в Государственную Думу
Федерального Собрания, куда избирались по партийным спискам
и по мажоритарным округам, то общий итог будет, скорее, в
пользу политиков, а не партии. Основная масса депутатского
корпуса смогла получить мандаты благодаря рейтингу и избирательной
активности не тех политических организаций, к которым они
принадлежат, но или своему личному рейтингу, или личному рейтингу
лидеров или руководящих групп партий.
Возможно, именно поэтому у депутатов нет чувств особой привязанности
к своим политическим организациям или благодарности им. За
неполный год работы Госдумы зафиксированы уже несколько "разборок"
между парламентскими фракциями избирательных объединений и
их членами, напоминающими знаменитый "казус Мильерана". То
перебегает из фракции ЛДПР к Фронту национального спасения,
не имевшему до того представительства, второй человек в партии
Жириновского - В.Кобелев. То ДПР, в которой все больший вес
набирает группа С.Глазьева) объявляет о разрыве со своим бывшим
лидером Н.Травкиным. То шахраевская ПРЕС решает отозвать К.Затулина
и заменить его кем-то более верным партийной дисциплине...
Подобные факты не украшают ни фракции, ни депутатов, но, к
сожалению, они практически неизбежны в обстановке, когда отношения
партий и политиков остаются во многом ситуативны и не регулируются
никакими гражданскими, партийными или государственно-правовыми
нормами.
Некое подобие порядка попытались внести в эти отношения сами
же депутаты - законодатели. В 1994 г. они рассмотрели в двух
чтениях и приняли федеральный закон об основных гарантиях
избирательных прав граждан. Закон этот однозначно продемонстрировал
прежде всего заинтересованность общества в наличии партий
как достаточно постоянных и стабильных политических образованиях.
Стабильные и ответственные партии позволяют сделать политическую
систему более стабильной, чем ситуативные и слишком меняющиеся
в зависимости от обстоятельств отношения между политиками.
Закон не дает преимущества ни пропорциональной системе, ни
мажоритарной, сохраняя то же их сочетание, какое использовалось
на декабрьских выборах 1993 года. Правда, обсуждался вариант:
сделать пропорцию мандатов "плавающей", определяя квоту голосов
для партий и мажоритарных округов в зависимости от того, каким
будет ход голосования. Однако из-за потенциальной"конфликтогенности"
такого вариант и возможных многочисленных протестов решено
от этого варианта отказаться.
В новом законе просматривается явное стремление не дать политикам,
обладающим самостоятельным высоким рейтингом или возможностями
укреплять свой имидж, пользоваться этим в целях предвыборной
борьбы. В частности, закон строго запрещает кандидатам использовать
в избирательной борьбе преимущества своего служебного положения,
чем так широко пользовались члены Правительства от разных
избирательных объединений в декабре 1993 года. Государственные
служащие и журналисты, намеренные участвовать в следующих
выборах, обязаны будут расстаться на время избирательной кампании
со своей работой.
Закон делает ставку на стабильные политические организации.
В 1993 г. в выборах участвовали избирательные объединения,
в том числе созданные на скорую руку. Нынешнее же требование
выдвигать кандидатов на съездах соответствующих организаций
для таких скороспелых организаций просто невыполнимо. Требуется
предварительное создание организаций, ее регистрация, создание
сети региональных отделений, проведение съезда - все это потребует
немалого времени и взаимной притирки партийных лидеров и функционеров
разного уровня.
Это же требование позволит отчасти решить и проблему засилья
московской политической элиты. При выдвижениях кандидатов
на съездах московским политикам будет уже нелегко отстаивать
свои кулуарные списки под напором все более активизирующегося
и обретающего личную известность провинциального партийного
актива. А значит - будут более реально отражены общественные
настроения, более адекватным будет представительство общественных
настроений в законодательных органах...
Если судить об общей тенденции нового закона - первого из
серии избирательных актов, - то явно просматривается стремление
законодателей перейти от неизбежного на ранней стадии формирования
любой политической системы, относительно нестабильного и в
силу этого - более опасного для общества доминирования лидеров
к формальному доминированию партий (которым тем самым отводится
роль определенных гарантов соблюдения общественного интереса).
Более того, можно даже сказать, что личностную политику многих
деятелей "первого призыва" перестройки пытаются поставить
с помощью организаций, к которым они формально принадлежат,
в некоторые более жесткие рамки.
Устойчива ли эта тенденция - можно будет судить, когда будут
вынесены на рассмотрение другие части готовящегося избирательного
кодекса: законы "О выборах в Государственную Думу" и "О формировании
Совета Федерации", "О референдуме" и "О выборах Президента
Российской Федерации"... Если отмеченная тенденция будет продолжена,
то можно будет ответственно говорить о завершении первого
периода становления новой политической системы в России, который
можно будет условно назвать периодом доминирования политиков
(без разделения их по политическим позициям), и начале нового
периода более цивилизованных политических отношений, в которых
все более ответственную роль призваны будут играть партии.
Конечно, это будет совсем не та роль, которую играла раньше
КПСС. Партии не вправе будут вторгаться в функции государства
и подменять его. Не смогут они и полностью контролировать
деятельность своих депутатов. В частности, законодатели в
большинстве своем выступают против института императивного
мандата, при котором политическое поведение избранного кандидата
полностью ставится в зависимость от тех наказов, которые дали
ему избиратели или включившая его в свой список партия. Но
стать преградой против политической безответственности некоторых
своих членов партии обязаны. Особенно, если помогли тем получить
высокий статус членов представительных или исполнительных
органов.
Сложная система отношений "общество - государство - партии
- политики" обретает, наконец, некоторые устойчивые и пристойные
контуры. Какой она сложится окончательно, зависит от многих
законодательных и политических решений. А то, какими будут
они, - от сроком проведения выборов Федерального Собрания
и Президента Российской Федерации. Наш предшествующий опыт
показывает, что поспешность в таких ситуациях, как правило,
вредила. А затягивание с принятием необходимых законодательных
норм потом аукалось скороспелыми их заменами. Поэтому сегодня,
пока еще есть время, политики, прежде всего субъекты законодательной
инициативы и законодатели, должны в максимальном объеме выполнить
работу по подготовку избирательного законодательства. Это
необходимо, чтобы страна была готова к любому повороту политических
событий. И чтобы, как осенью 1993 г., не пришлось принимать
ответственные решения под давлением сиюминутных политических
коллизий, интересов партий и политиков.
В.И.Вьюницкий
[1] Об этом достаточно откровенно пишет, например, А.В.Бузгалин
в книге воспоминаний "Белая ворона. Год в ЦК КПСС". М.,1994.
Если вас заинтересовала данная страница, возможно, вам будут интересны сайты по следующим ссылкам:
|
