Путь к национальному согласию или консенсус избранных?

Последовавшая в результате ноябрьского "книжного скандала" отставка наиболее влиятельных членов команды А.Чубайса в правительстве и администрации Президента привела к резкому ослаблению "молодых реформаторов" и, как следствие, кардинальному изменению баланса сил в высших эшелонах власти. А.Чубайс, дискредитированный морально и политически, оказался лишенным своих административных ресурсов. Ключевой пост министра финансов занял председатель думского бюджетного комитета М.Задорнов из фракции "Яблоко", приглашенный на эту должность премьером В.Черномырдиным и известный своим критическим отношением к социально-экономической политике "молодых реформаторов". Нижняя палата парламента, воспользовавшись благовидным поводом, отказалась принимать во втором чтении Налоговый кодекс, которому команда А.Чубайса отводила ключевую роль в своей социально-экономической стратегии. Вместо него депутаты приняли несколько налоговых законов.

Важным политическим итогом второй половины 1997 г. стало то обстоятельство, что фактический раскол в рядах наиболее модернистски ориентированной части истеблишмента, завершившийся поражением одной из ее наиболее активных группировок - "молодых реформаторов" - автоматически не привел к укреплению позиций ее противников. Так, в ноябре не удалась очередная попытка Б.Березовского проникнуть в руководство РАО "Газпром". По оценкам экономических экспертов, заметно ослабли позиции Б.Березовского на АвтоВАЗе. А приватизационные конкурсы по "Роснефти" и "Связьинвесту" в силу различных причин откладывались на неопределенное время. Не смогла реализовать свои приватизационные интересы и группировка В.Гусинского. Таким образом, возникла ситуация, когда "банкиры-диссиденты" разгромили своих главных политических недругов, но результатами этой победы воспользоваться не смогли. Все это позволяет предположить, что часть истеблишмента, органически связанная с финансовым капиталом, так и не сумела добиться победы над блоком "красных директоров", региональных лидеров и верхушки силовиков, то есть теми, кого обычно относят к группе модернизированной советско-хозяйственной номенклатуры.

Между тем, внутренняя усобица в стане сторонников либеральных реформ создала предпосылки для укрепления и активизации "консервативного" крыла истеблишмента.

После двух политических кризисов осени этого года российский премьер-министр набрал очень солидный политический вес, выступая на политической сцене России как важнейший политический медиатор. Во-первых, В.Черномырдин продолжает играть существенную роль во внешней политике, обеспечивая курсу Президента соответствующее экономическое подкрепление. Во-вторых, премьер поддерживает весьма тесные контакты как с оппозицией, так и с региональными элитами (глава СФ Е.Строев выступает в качестве надежного партнера В.Черномырдина). В-третьих, российский премьер остается центром притяжения для весьма влиятельных предпринимательских кругов, причем не только связанных с интересами ТЭКа. Наконец, глава правительства является единственным из крупных политиков во власти, имеющим за собой организованные структуры практически во всех регионах России, способные при соответствующих условиях стать опорной базой как в электоральный период, так и в форс-мажорной ситуации.

Эти обстоятельства позволяют премьеру весьма активно и успешно маневрировать с целью дальнейшего укрепления своих позиций. Так, В.Черномырдин, пригласив одного из наиболее ярких представителей демократической оппозиции в Думе "яблочника" М.Задорнова на пост министра финансов, фактически начал политику, направленную на создание полностью лояльной себе Думы. По мнению экспертов, такая линия в дальнейшем может получить развитие через привлечение в правительство на индивидуальной основе некоторых видных представителей левого думского большинства (чаще всего в этой связи называются имена Ю.Воронина и Ю.Маслюкова). Одновременно на уровне возглавляемого премьером движения "Наш дом - Россия" были предприняты активные усилия, нацеленные на то, чтобы вовлечь в единую коалицию с НДР различные политические объединения демократической ориентации. Экономические аналитики однозначно расценили создание консорциума с участием "Газпрома", "ЛУКойла" и второй по величине в мире транснациональной нефтяной корпорации "Шелл" для участия в приватизационном конкурсе по "Роснефти" как свидетельство значительного укрепления финансово-экономических позиций премьера и его группы. Все это позволило наблюдателям утверждать, что к декабрю В.Черномырдин превратился в наиболее влиятельную после Президента фигуру российской политики, обладающую значительным потенциалом для консолидации вокруг себя ведущих фракций отечественной элиты.

Процесс консолидации и активизации "консервативного" крыла истеблишмента в федеральном Центре подпирается и аналогичным процессом, идущим в региональных элитах, которым импонирует гибкая, идеологически нейтральная позиция главы кабинета, дающая возможность широкого маневра. Такие настроения стали доминирующими в сенатской среде. Их открыто выражают спикер Е.Строев, губернатор Санкт-Петербурга В.Яковлев, московский мэр Ю.Лужков, самарский губернатор К.Титов и другие, включая и так называемых "красных" губернаторов.

Ситуация кризиса, в которой оказалась российская политическая система, складывавшаяся в расчете на форсирование радикальных преобразований, а ныне явно переживающая широкомасштабную смену вех, способствовала значительному оживлению левоцентристской оппозиции и ее лидеров. Во втором полугодии объективно возросло влияние на политический процесс и левой оппозиции во главе с КПРФ. Эта партия, не имеющая возможности опереться на массовое движение протеста (уровень протестной активности минувшей осенью был низок - даже ФНПР отказалась от проведения традиционной осенней Всероссийской акции протеста), смогла построить эффективную тактику наращивания давления на исполнительную власть путем чередования закулисных торгов с парламентскими проволочками, использованием конфликтов внутри властвующей элиты. Действуя такими методами, оппозиция не без успеха "продавливает" идею формирования правительства "народного доверия" (операционально она сегодня осмысливается оппозицией и как идея "правительства парламентского большинства" и, все чаще, как просто "коалиционное правительство"). Большим успехом для оппозиции стало то, что Президент уже в принципе не возражает против подобных предложений, а лишь обращает внимание на то, что их реализация должна идти постепенно и не может быть завершена до президентских выборов 2000 года.

Риски, на которые при этом идет оппозиция, достаточно очевидны (она рискует не только утратить собственную субъектность, превратившись в связке с "партией власти" из самостоятельной силы политического процесса в один из его объектов, используемых властями для решения своих тактических и стратегических целей, но и утратить собственную социальную базу). Не случайно, что "встраиваясь" во власть, а не идя на лобовое столкновение с президентскими и правительственными структурами, КПРФ и ее союзники одновременно дистанцировались от наиболее радикальных течений в оппозиционном движении - типа возглавляемого генералом Л.Рохлиным Движения поддержки армии, оборонной промышленности и военной науки.

Однако у оппозиции фактически нет выбора - относительная стабильность, обеспечиваемая сложившейся политической системой и деполитизированностью широких масс населения, не позволяет ей мобилизовать общество в поддержку более радикальных требований, чем коррекция наиболее одиозных черт проводимого курса, к чему сегодня стремится и сама элита (не в последнюю очередь, под влиянием заметного "полевения", наблюдаемого ныне на Западе, где уходящий год ознаменовался успехами партий социалистической направленности).

Значительно укрепились позиции и спикера Совета Федерации Е.Строева, которому удалось переизбраться на пост губернатора Орловской области с огромным преимуществом. В рассматриваемый период Президент Б.Ельцин неоднократно показывал благосклонное отношение к Е.Строеву, что дало аналитикам повод рассматривать эту фигуру в качестве одного из наиболее вероятных претендентов на пост премьера в случае отставки правительства В.Черномырдина.

Последовательно наращивал свой политический вес и Ю.Лужков. К числу его крупных успехов можно отнести итоги декабрьских выборов в Московскую городскую Думу, в результате которых мэр получил полностью лояльный и управляемый парламент. После этих выборов большинство серьезных фигур и сил в российской политике (пропремьерское движение НДР, лидер КПРФ Г.Зюганов и др.) публично выразили готовность к сотрудничеству с московским мэром, который превращается в одну из ключевых фигур в консолидирующемся ныне многоугольнике "консервативных" сил, вытесняющих из большой политики "молодых реформаторов".

Именно в многоугольнике этих сил, отношения между которыми нельзя назвать бесконфликтными (скорее наоборот, каждая из них претендует на лидерство), по-видимому, и стало образовываться новое пространство, в котором вырабатываются и согласовываются важнейшие политические решения. В этом контексте неожиданный сдвиг в политической стратегии Президента, выразившийся в переходе от тактики постоянной конфронтации с левой оппозицией к поиску компромисса с ней, может получить вполне адекватное объяснение. Некоторые аналитики расценивают октябрьский демарш главы государства, предложившего в критический момент правительственно-парламентского кризиса идею консенсуса между властью и оппозицией, и декабрьский визит Президента в Думу с целью добиться принятия бюджета страны на 1998 г. в первом чтении как стремление Б.Ельцина резко изменить баланс сил в верхах, "подвесив" значительно усилившегося премьера, и тем самым сохранить за собой инициативу и пространство для маневров.

Однако при всей убедительности, на первый взгляд, подобной трактовки, она все же не представляется точной. Главное состоит в том, что Б.Ельцин фактически полностью отождествил свою позицию с позицией правительства и в случае неудачи кабинета министров в разрешении социально-экономических проблем часть (и немалая!) ответственности автоматически ляжет и на главу государства. В этом контексте в его глазах утрачивают значение и различия между "молодыми" и "старыми" реформаторами, любимчиками и "рабочими лошадками", что было продемонстрировано им осенью-зимой 1997 г., когда он неоднократно намекал обоим первым вице-премьерам о том, что судить будет только по реальным делам, по тому, как сложится ситуация на 1 января.

Думается, что в таких обстоятельствах предложение Президента ввести новые согласительные процедуры ("совет четырех", "круглый стол") вполне логично. С одной стороны, Б.Ельцин попытался перехватить и институализировать подобные инициативы в том пространстве, где они объективно уже стали складываться. В подтверждение подобной точки зрения можно привести следующие аргументы.

Во-первых, сужению политических возможностей Президента во многом способствовало изменение роли его администрации. После ухода из нее М.Бойко (август) и А.Казакова (ноябрь) из органа политического она во все большей степени стала превращаться в институт, обслуживающий интересы главы государства и его семьи. Не случайно, например, назначенная на должность заместителя главы администрации В.Митина в качестве одной из главных вех своей политической биографии публично назвала дружбу с членами семьи Президента. Не обладая непосредственно подчиненным себе политическим институтом, Б.Ельцину затруднительно проводить активную политику, особенно на фоне заметного укрепления позиций премьера в правительстве.

Во-вторых, после политического поражения "молодых реформаторов" у Б.Ельцина просто не оказалось в запасе ни новых ярких фигур, которых можно выдвинуть в качестве альтернативы В.Черномырдину, ни, что, пожалуй, более важно, иной, незанятой политико-идеологической ниши, в направлении которой можно было бы осуществить очередной дрейф.

В-третьих, в намечающемся диалоге Б.Ельцин явно не намерен уступать политическую инициативу оппозиции, отводя своим партнерам по перечисленным выше внеконституционным институтам роль не столько самостоятельных участников, сколько инструментов реализации президентской политики.

С другой стороны, Президент, фактически, предлагает оппозиции разделить с ним ответственность за неудачи и провалы его собственной политики - пытаясь сгладить многочисленные острые углы, возникшие после поражения "молодых реформаторов", оставившего российскую власть без ясной стратегической перспективы в условиях консолидации консервативных элементов "партии власти".

Ослабление "младореформаторов" вынуждает Б.Ельцина опираться именно на "консервативные" силы (в лице В.Черномырдина, Е.Строева и Ю.Лужкова), располагающие богатым ресурсным потенциалом, которого нет у самого Президента. Он понимает, что опора на столь мощную группу выглядит опасной, поскольку при расбалансировке механизма сдержек и противовесов глава государства рискует оказаться заложником сил, политические амбиции которых достаточно хорошо известны.

Возможно, поэтому, в целом соблюдая свойственную ему политическую стилистику, Президент привлекает в качестве противовеса премьеру и его группировке оппозицию, несмотря на то, что последняя считается младшим партнером В.Черномырдина. Б.Ельцин, по-видимому, рассчитывает на то, что если речь пойдет о мнимом или реальном дележе министерских портфелей, союз между премьером и думской оппозицией естественным образом распадется. Одновременно нельзя исключать и того, что, придерживая при себе лидеров "младореформаторской" группировки, Президент на всякий случай (пока) сохраняет страховку и от излишне активных действий и Черномырдина, и оппозиции.

Таким образом, президентская стратегия компромисса стала, скорее всего, реакцией на укрепление позиций "консервативного" крыла истеблишмента, политическая линия которого, нацеленная на согласительные процедуры, оказалась более приемлемой для элиты, чем радикально-демократическая тактика "конфронтации по всем азимутам", проводившаяся "молодыми реформаторами". Политический цикл минувшего года отчетливо показал, что в условиях, когда в стране действуют различные группы влиятельных интересов, только политика, основанная на тактике компромисса и согласований, имеет шансы на успех.