ПРОЦЕССЫ ЭЛИТООБРАЗОВАНИЯ В КОНТЕКСТЕ ОТНОШЕНИЙ "ЦЕНТР-РЕГИОНЫ"

Местные выборы 1996 г., несомненно, вывели проблемы взаимоотношений региональных и центральных правящих элит на авансцену реальной политики.

Следует подчеркнуть, что именно развитие системы отношений федеральных и региональных элитных групп является определяющим при характеристике современного этапа трансформации правящего класса. При этом ключевыми тенденциями являются: восстановление аппаратного господства, интеграция политических и экономических группировок, продолжающиеся процессы регионализации элит. Консолидация нового правящего класса осуществляется в первую очередь на региональном уровне, именно здесь наиболее ярко проявляются названные тенденции. Именно региональные элиты выступают в системе взаимоотношений с Центром в роли посредующего субъекта, за контроль над которым идет серьезная борьба партий и политиков в Москве.

В литературе справедливо указывается, что доминирующая роль в российском госаппарате принадлежит системе неформальных связей и ценностей. Важнейшей составляющей сегодняшнего административного процесса в России являются клиентарные связи (отношения личной преданности и покровительства), которые: 1) пронизывают практически весь аппарат; 2) оказывают решающее влияние на карьеру чиновника; 3) определяют путь разрешения конфликтов; 4) воспринимаются большинством управленцев как нормальные, естественные условия аппаратной деятельности. В результате доминирующим типом политического господства в современной России являются "клиентарные бюрократии"*. Важно отметить, что множественное число при употреблении данного термина является принципиальным, так как подчеркивает сильно выраженную тенденцию к "приватизации" государства различного рода аппаратными "партиями" как в Центре, так и в регионах.

С другой стороны, ключевое значение в трансформации правящего класса приобретают процессы интеграции политических и экономических элитных групп, изменения в системе отношений "власть-собственность". В процессе реформ жестко иерархическую систему управления экономикой сменил административный (бюрократический) рынок. Данная система построена на обмене материальными ценностями, властью, престижем (то есть, в терминах Бурдье, символическими капиталами), осуществляемом как отдельными лицами, так и органами власти, бюрократическими корпорациями.

В этом смысле, с точки зрения рассматриваемой нами системы отношений "Центр-регион", наибольшую остроту сегодня приобрели разногласия, связанные с вопросами разграничения предметов ведения и полномочий, прав собственности между регионами и Центром, а также формированием экономической политики государства в целом. Данные проблемы являются точкой преломления интересов, с одной стороны, центральной и региональных элит, а с другой - экономических субъектов и территорий. В конечном счете, речь идет о реализации той или иной модели интеграции политических и экономических элитных групп в процессе консолидации нового правящего класса.

Особая роль экономических противоречий в системе отношений федеральных и региональных правящих групп связана с тем, что через центральные правительственные органы и систему личных взаимосвязей на уровне федеральной правящей элиты некоторые "трансрегиональные" экономические субъекты имеют возможность осуществлять свое политическое влияние в регионе. К тому же, в условиях возрастания политической самостоятельности регионов центральные власти в последнее время все чаще были весьма ограничены в своем влиянии на местные власти, а региональный политический процесс оказывался полностью монополизирован местной правящей элитой. Экономический канал давления на администрацию региона становился определяющим. Само политическое проникновение центральных властей в регион возможно сегодня, в первую очередь, благодаря контролю над экономическими и финансовыми ресурсами и решениями. Альянс же между предприятиями, отраслями, иными экономическими субъектами и центральной политической элитой является наиболее эффективным способом реализации такой стратегии.

Ранее элитные группы федерального Центра, при поддержке заинтересованных экономических структур, могли также весьма активно использовать свои полномочия по замещению должностей в региональных органах исполнительной власти. Именно поэтому региональные элиты начали все более настойчиво выдвигать требования выбирать, а не назначать губернаторов краев и областей. Очевидно, что нежелание Центра проводить всенародные выборы глав администраций, тем более, до завершения президентской избирательной кампании, было вызвано, в частности, опасениями достижения местными властями излишней как политической, так и экономической самостоятельности, которая была бы подкреплена соответствующим мандатом. Тем самым, фактор региональных выборов и, главное, их исход обозначили сегодня некие "рамочные значения" для многих политических и экономических процессов, как на уровне территорий, так и в масштабах страны. Это значит, что в результате местных выборов 1996-1997 гг. появляется возможность, с одной стороны, ограничивать возможности тех или иных политических трансформаций, а с другой - задавать темпы их реализации.

Таким образом, все более очевидно, что установка региональных правящих элит на политическую самостоятельность от Центра, которая или уже в основном достигнута, или как раз и обреталась в ходе и после нынешних выборов, сменяется теперь акцентом на достижение экономической самостоятельности. Однако последняя чаще понимается не как формирование закрытого и самодостаточного рынка, но как овладение контролем над экономическими ресурсами и экономическими решениями.

Достижение подобной цели может привести к двум последствиям. Во-первых, интеграция политических и экономических элитных групп будет осуществлена прежде всего и в основном на региональном уровне. Во-вторых, процесс консолидации нового правящего класса не сможет быть обеспечен в масштабах всей страны. Важно подчеркнуть, что ключевой особенностью нового российского правящего класса является то, что он представляет собой конгломерат закрытых и во многом самодостаточных региональных структур. При этом федеральная правящая элита не только не консолидирована, но не является объединяющей суперструктурой правящего класса в масштабах всей страны. В этих условиях разрушительный потенциал процессов дезинтеграции и сегодня компенсируется почти исключительно незаинтересованностью именно экономических элит в разрушении экономической инфраструктуры и ее регионализации.

Характеристика современного этапа регионального развития как системы отношений, основанной на политизации регионами собственных экономических требований, тем не менее, недостаточна. Стремление местных элит приобрести вслед за политической также и экономическую самостоятельность сталкивается с фактом все большего умножения и дифференциации как федеральных, так и региональных элитных групп, участвующих в определении тенденций и характера развития тех или иных территорий.

Завершение президентской избирательной кампании привело к увеличению количества акторов в системе взаимоотношений "Центр-регион". Итоги президентских выборов (в ходе которых был обеспечен относительно высокий уровень интеграции внутри центральной правящей элиты) позволяют различным политическим и экономическим субъектам общенационального масштаба, после во многом вынужденного этапа предельной мобилизации и единства, максимально расширить свои усилия по реализации собственных интересов в регионах. Очевидно, что снятие общей задачи влечет за собой все более внятную артикуляцию частных интересов, в том числе и в ходе местных выборов. Внутреннее согласие относительно правил игры фиксирует в качестве поля свободных действий прежде всего именно регионы. Иначе говоря, происходит вынос разногласий вовне.

Аналогичные процессы происходят в регионах, где в ходе местных выборов в основном достигнута консолидация власти. Однако появление множества субъектов региональной политики, часть которых неизбежно оказывается отстраненной от власти, делает весьма актуальным тот же принцип выноса силы и разногласий вовне. Региональным элитам образ Центра-"врага" нужен для внутренней консолидации власти, дискредитации внутрирегиональной оппозиции, переориентации каналов общественного недовольства. Реализация данной стратегии означает сохранение стабильности на данной территории и устойчивость системы распределения региональной власти.

Таким образом, в обоих случаях своеобразный "внешний авторитаризм" подразумевает внутреннее единство и стабильность различных элитных групп, а также поддержание как таковой системы баланса сил и интересов как в Центре, так и на местах.

Многообразие субъектов региональной политики и их взаимодействия означает множественность существующих моделей взаимоотношений центральных и региональных элит. Это связано с серьезными отличиями в системе организации и взаимодействия различных интересов, присутствующих на той или иной территории. В зависимости от уровня влияния Центра, а также степени самостоятельности региональных элит и выраженности их собственных интересов, можно выделить, как минимум, пять подобных моделей.

Доминирование. Уровень влияния центральных элит всеобъемлющий и повсеместный. Регион выступает прежде всего в качестве объекта (а не субъекта) региональной политики. Отсутствие выраженных конфликтов в условиях доминирования Центра. Предполагается возможность принятия федеральной элитой решений по местным вопросам без предварительного согласования с региональными властями. В современных условиях это почти исключительно связано с отсутствием окончательного решения на региональном уровне вопроса о власти, неконсолидированностью местных правящих групп.

Влияние. Высокий уровень влияния Москвы, прежде всего по стратегическим вопросам. Региональные элиты обладают собственными интересами, сфера которых выражена и ограничена, а также способны их реализовать при условии их непротиворечивости интересам Федерации и принятым стратегическим решениям. Механизм урегулирования конфликтов основан на том, что действия тех или иных субъектов должны быть приведены в соответствие со стратегическими решениями или не препятствовать их реализации. Центр способен оказывать постоянное влияние на собственные решения региональных властей, непосредственно затрагивающие его интересы. В то же время, практически исключается вмешательство в сугубо региональные интересы.

Взаимодействие. Высокий уровень сотрудничества местных и федеральных властей. Подобное положение вещей возможно прежде всего в силу существования совпадающих или взаимодополняющих, неконфликтных интересов. Москва осуществляет свое влияние в основном через сотрудничество и в силу взаимозависимости сторон. Региональные и центральная элиты стремятся к согласованию большинства интересов и решений.

Соприсутствие. Сферы ответственности региона и Центра четко разграничены. Предполагается сосуществование на данной территории интересов местных и федеральных элит, которые не должны пересекаться, чтобы быть бесконфликтными. Отсутствие конфликтов часто объясняется именно отсутствием точек пересечения реальных интересов сторон. Данная система основана также на определенном политическом договоре, который автоматически задает процедуру всех дальнейших решений, разграничивает компетенции, ответственность, сферы влияния.

Отстраненность (или отстранение). Низкий уровень влияния центральной элиты. Это может быть связано с отсутствием ярко выраженных интересов Центра, когда, например, внимание региону не уделяется в силу периферийности данной территории. В ином случае (отстранение) - мощь местной элиты практически исключает вмешательство федеральных органов во внутрирегиональные процессы. В этих условиях последние оказывают влияние на принимаемые решения лишь в отдельных случаях. Это может быть связано, например, с дестабилизацией внутрирегиональной ситуации или же с иным изменением политической и экономической конъюнктуры. Подобные обстоятельства заставляют Центр вмешаться или же провоцируют возникновение собственных устойчивых интересов в регионе.

Сравнительный анализ моделей представлен также в таблице.

Характерно, что в рамках одного региона чаще всего сосуществуют несколько моделей или имеет место их комбинация. Речь идет как о переходных состояниях и некой динамике отношений, так и о зачастую разительно отличающихся друг от друга системах отношений тех или иных участников региональной политики, федеральных и местных групп интересов.

Подобное затруднение может быть частично преодолено, если попытаться выделить те из "субъектов Центра", которые оказывают доминирующее влияние на регион. Подобный подход тем более справедлив, что под "регионом" во многих случаях вполне обоснованно подразумеваются прежде всего, а иногда почти исключительно, правящие региональные элиты, официальные региональные власти. При этом иные гипотетические участники внутрирегиональной политики нередко выступают именно как агенты множества различных центральных или, более широко, трансрегиональных субъектов отношений.

В результате этого могут быть выделены несколько типов регионов, в частности, "президентские" и "ведомственные". К первым прежде всего относятся "привилегированные" республики (например, Татария, Башкирия, Якутия), а также иные наиболее важные субъекты РФ (Краснодарский край, Свердловская область, Москва и т.д.). "Ведомственные" же регионы - это прежде всего территории с моноэкономикой, своеобразные отраслевые вотчины, где пространство политики подчинено логике производства.

Среди иных доминирующих субъектов Центра могут быть названы структуры администрации Президента, правительства, причем часто именно в силу существования определенных клиентских отношений между руководителями регионов и федеральными политиками.

Необходимо также сказать о некотором общем направлении развития отношений региональных и центральной элит. При анализе процессов трансформации правящих элит в историческом контексте, а также в рамках современного политического процесса, можно говорить и об общей тенденции последовательного движения от модели отношений "Доминирование" к модели "Отстраненность". Это означает, что процессы регионализации приобретают все более разрушительный характер, а уровень децентрализации политической системы достигает своего предельного значения.

Все вышесказанное предопределяет необходимость более подробно рассмотреть процессы формирования и модели трансформации региональных правящих элит.

* См.: Афанасьев М.Н. Государев двор или гражданская служба? (Российское чиновничество на распутье) // Политические исследования. 1995. № 6. С. 71-75.