ЭЛЕКТОРАТ: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Тенденция "Политического негодования избирателей", проявляющаяся в форме общественного электорального протеста против официального курса на шоковые реформы не остается незамеченной. Особое беспокойство эта тенденция вызвала у Президента страны, когда стали известны итоги выборов в декабре 1995 г. Последовавшая отставка таких одиозных фигур как А.Чубайс, А.Козырев, С.Филатов и некоторых других проводников реформ показала определенную зрелость демократического режима в России. Вызов "неуправляемого" электората был однозначно услышан Президентом, решившимся лишиться своих наиболее близких соратников по вхождению во власть и по реформаторскому курсу.

Высокая чувствительность команды Президента к меняющейся ситуации и к мнению избирателей выдвигает на повестку дня необходимость в разоблачении некоторых мифов, сочиненных в лагере сторонников радикально-реформаторского курса.

Выборы 17 декабря 1995 г. в целом убедительно развеяли 4 мифа относительно российского электората, назойливо и упорно распространяемых в ходе предвыборной кампании некоторыми продемократическими средствами массовой информации.

Миф первый состоял в попытках убедить широкую общественность в том, что Россия погружается во тьму политической апатии и на выборах 17 декабря примет участие четверть или немногим более электората. Так, например, за 4 месяца до выборов в середине июля 1995 г. в редакционной преамбуле к программной статье "Кто победит на выборах?" газета "Известия" с глухой ссылкой на якобы расчеты Директора Русского центра Гарвардского университета Тимоти Колтона по большевистски твердо предсказала, что "в декабре из 106 миллионов избирателей голосовать придут от силы 25-30%"[1].

Мои попытки разыскать соответствующую публикацию Тимоти Колтона, по приглашению которого я был одним из организаторов исполнения крупного и широкомасштабного пред- и поствыборного исследования в России, пока не увенчались успехом. Следовательно, прогноз о 25-35% явке избирателей является выдумкой и остается целиком на совести редакции газеты "Известия".

69,2 млн. избирателей, принявших участие в голосовании по выборам депутатов Государственной Думы Федерального Собрания России 17 декабря 1995 г. составили 64,4% общего числа избирателей в Российской Федерации, внесенных в списки избирателей. Иными словами, прирост электоральной активности в 1995 г. по сравнению с 1993 г. составил 9,6%[2]. Эта повышенная активность избирателей, хотя и не дает оснований говорить о возросшей политической культуре избирателей (откуда ей взяться?), но все же, подобно колоколу, предупреждает если не о становлении, то по крайней мере о пробуждении электората России.

Второй из мифов, скроенный скорее всего в кругах, близких к верхушечным структурам управления, постепенно теряющим контроль над страной, состоял в попытках занижения уровня менталитета российских избирателей, среди которых по словам той же ерничающей газеты "Известия", якобы "по-прежнему торжествует ничего не читающий (кроме разве что надписи на бутылке - "Водка Жириновского", необразованный обыватель"[3], и который не способен понять, какие блага его ожидают там, куда увлекают его горячие сторонники шоковых терапий.

Справедливости ради надо признать, что для подобной оценки действительно были некоторые вполне объективные обстоятельства, как, например, "глухое молчание подавляющей части народа" [4] России во время кульминационных событий августа и декабря 1991 года, весны 1992 и 1993 года, сентября и октября 1993 года.

Вообще тема "незрелости" русского народа, его неспособности к демократии стала едва ли не излюбленной темой целого ряда теоретиков "сильной демократии". Одними из первых, в частности, к идее "железной руки" во имя проведения в жизнь рыночных реформ обратились И.Клямкин и А.Мигранян еще накануне развала Советского Союза[5]. Согласно концепции Г.Попова демократия - это такой рай, в который не грех загнать неразумных людей с помощью дубины, но без какого-либо контроля со стороны тех, кого, не спрашивая загоняют в этой самый рай[6].

Самопровозглашая себя носителями передовых идей и "Высшей правды", радикальные сторонники форсированной демократизации объявляют народ "незрелым" в том случае, если он (народ) не признает волю демократов истиной в последней инстанции, или отдает свои голоса каким-либо партиям нерыночно-демократического толка. Если народ отказывается голосовать за демократов, он немедленно объявляется люмпеном, не имеющим зрелости, а следовательно, не достойным участвовать в демократических выборах парламента или Президента[7].

Стоило значительной части избирателей в декабре 1993 г. отдать свои голоса не демократам, чтобы тут же получить пощечину от певцов демократии: "Россия ты сдурела!"

Стоило коммунистам через два года собрать наибольшее число голосов избирателей (в декабре 1995 г.) немедленно с экрана телевизора и по страницам газет была запущена, как торпеда, новая идея о продлении полномочий Президента. Особенно старался в этом плане В.Ф.Шумейко.

Едва ли не больше всех преуспела в очернительстве народа России газета "Московский комсомолец" из номера в номер упивающаяся криминальной хроникой и ерничанием по поводу несмышленого и полуграмотного населения России. Когда за гайдаровскую модель экономических реформ отдали голоса лишь 15% граждан, пришедших к избирательным урнам в декабре 1993 г., немедленно последовало, как пишет В.Максимов, - объяснение этой газеты: "Никто не виноват, ни правительство, создавшее своей экономической политикой все условия для возникновения фашизма, и ни интеллигенция, поддержавшая и продолжающая поддерживать эту политику, - виноват народ. Он у нас, оказывается, настолько глуп, что сам не знает, за кого ему нужно голосовать"[8].

Даже склонный к объективизму демократ О.Попцов присоединил свой голос к числу хулителей россиян, пожурив, в частности, избирателей за то, что они "плохо работают", в итоге мы "живем так, как работаем"[9].

Хотя тот же О.Попцов, с душевным подъемом описывая победу Б.Ельцина над М.Горбачевым, летом 1991 г. и приписывая эту победу демократам, одновременно воздает хвалу правильно поступившему электорату. "Победа Ельцина на выборах поставила логическую точку, - пишет О.Попцов, - Расхристанные, разобщенные демократы преподали урок интеллектуального превосходства... Народ выбрал свободу"...[10]. Двойная бухгалтерия налицо! Когда народ голосует против демократов, он "плохо работает", когда же выбирает ставленника демократов, по-умному выбирает свободу. Концы с концами, как видно не сходятся. Каков же он, народ России?

Еще одно из оправданий заниженной оценки менталитета российских граждан невольно возникает из одностороннего, очернительского по своему характеру, подхода к изображению особенностей поведения бывших советских граждан, некоей "исторической неподвижностью и инертностью" народных масс[11]. В итоге рождается формула, согласно которой "традиционное поведение советских людей" характеризуется как "предсказуемое поведение, одобренное и санкционированное властями, коллективно-коллегиальное, догматическое, безынициативное, покорное"[12].

Если бы эта формула действительно "работала", то вряд ли бы вопреки всем указаниям сверху, вопреки угодническим предсказаниям снизу, смогла состояться победа партии В.Жириновского в декабре 1993 г. и партии Г.Зюганова в декабре 1995 г. Электоральное поведение избирателей и выбор постсоветских граждан состоялся не по "одобрению и санкциям властей", а вопреки им. И надо согласиться с М.М.Утяшевым в том, что "разбуженное поведение россиян" объясняется не столько свойственным им традиционализмом, сколько "отходом от тоталитаризма, автономией личности, провозглашением политических свобод, свободой информации, ростом рабочего движения, формированием многопартийности, религиозным возрождением"[13].

Перечисленные факторы вполне укладываются в новую формулу, раскрывающую суть того, что можно именовать процессом деинфантилизации, отходом и отказом бывших советских граждан от инфантилизма и иждивенчества.

"Резкий спад эффективности институтов бюрократического государства, - считает Э.Ожиганов, - породил иллюзию продвижения к тому типу политического режима, который в обиходе принято называть "демократией". Однако в условиях системного кризиса шансы на замену этих институтов политической демократией либерального толка незначительны, характеристика господствующего класса, административного аппарата и масс в данный период, а также отношения между ними не оставляют для этого никаких надежд"[14].

Еще одно заблуждение, дающее повод утверждаться мифу о пещерном менталитете нынешних россиян, вытекает из экстраполяции импотентства власти на неспособность народа к саморазвитию и самовыживанию. Предпосылкой для подобной экстраполяции может, в частности, служить критическая, справедливая в своей основе оценка потенциала нынешней власти и ее структур. Иными словами, кризис власти не только экстраполируется на граждан России, но как бы оправдывается ее собственным слабо продвинутым менталитетом.

К деинфантилизации, выражающей себя, в частности, в возрастающей политической активности населения сторонники форсированной демократизации России относятся противоречиво. С одной стороны они воспринимают разбуженную электоральную энергию широких кругов населения весьма позитивно, правомерно зачисляя его себе в актив, и в заслугу. С другой стороны там, где эта деинфантилизация, как кость в горле, оборачивается против самих демократов, они всячески пытаются или принизить, приуменьшить, или, наконец, объективистски дифференцированно оценивать ее проявление в разных сферах жизнедеятельности. Так, например, С.Я.Матвеева, анализируя то, как бывшие советские люди "меняют кожу", допускает возможность говорить о возникновении в постсоветской России нового идеала частной жизни. По ее мнению этот идеал включает ценности благосостояния, обладания комфортным жильем, стремление к независимым от государственной власти источникам дохода, к освобождению от патерналистской опеки государства. Однако, как тонко ей возразил Герхард Зимон, возникает противоречие между появлением этой новой русской мечты, в виде идеала частной жизни и электоральным поведением тех же граждан, которые, придя к избирательным урнам, отдают свои голоса за кандидатов, которые не стоят за частные интересы и ценности, а совсем наоборот - голосуют за концепцию возрождения великой державы. Видимо, не желая признавать проявление деинфантилизации россиян в политической сфере, С.Я.Матвеева сделала это весьма изящно, указав на несовместимость формирования идеала и ценностей частной жизни, ("новой русской мечты" - в ее понимании) имеющих массовый характер и голосования граждан на конкретных выборах, представляющих собой, по ее мнению, "частную проблему", "очень маленький процесс", "частный процесс, имеющий меньшее значение", чем "неодолимый процесс социокультурных изменений"[15]. Подобное пренебрежительное отношение к выборам вряд ли найдет поддержку даже среди уже неоднократно обиженных выборами демократов. В самом деле, "выборы, - как признался недавно один из идеологов "Демократической России" - означают, что придется признавать совершенные ошибки, освобождаться от наиболее одиозных союзников и подчиненных, анализировать настроения масс и пытаться (хотя бы на словах!) что-то обещать народу"[16].

Значение свободных демократических выборов в Российской Федерации тем более заслуживает высокой оценки на фоне ущербных выборов, проводимых в условиях этнического тоталитаризма в некоторых новейших независимых государствах. Так, например, 40% населения Эстонии, как говорилось на Парламентской Ассамблее Совета Европы в октябре 1992 г., отстранено от участия в выборах из-за ограничений в гражданских правах[17]. В России такого нет, чтобы какая-нибудь этническая общность или ее отдельные представители были лишены прав голосовать.

Итак, можно говорить о двух линиях неприятия пробуждающейся политической активности граждан России. С одной стороны это выражается в откровенной антироссийской постановке вопроса о низком уровне менталитета граждан, не доросших до понимания того, что голосовать надо только за демократов, с другой стороны в вольной или невольной попытке занизить значение самих выборов, представляя их малозначащими по сравнению с социокультурными проблемами жизнедеятельности российского общества.

С помощью третьего мифа, согласно которому в общественное сознание внедряется мысль о том, что "российский избиратель голосует не столько за партии и программы, сколько за личностей", эксперты из состава правящей команды или сочувствующие ей, пытаются сбить с толка общественное мнение и умалить значение осознанного интереса электората к конкретным программам. Цель этого мифотворчества так же нетрудно разгадать: она состоит в том, чтобы заморозить рост политического самосознания, заблокировать свободное политическое самоопределение граждан и их осмысленную электоральную активность.

Коварство этого мифа заключается и в том, что он опирается на некоторые традиционные для России ценности. Как уже отмечалось, в литературе, на Руси в самом деле, ценили индивидуальность, но не привечали индивидуализм[18]. Однако эта особенность русского человека, ставшая основой национального мировоззрения и национального уклада жизни, не всегда и не в полной мере экстраполируется на все формы поведения граждан, в том числе и во время выборов.

Вместе с тем не исключено, что сами мифотворцы, поверив в надуманный ложный посыл, попали в декабре 1995 г. в собственную ловушку. Можно допустить, что идеологи партии власти, т.е. проправительственного блока "Наш дом Россия" в самом деле в своей предвыборной кампании центральное внимание уделили пропаганде не программ и идей, а на фамилии кандидата, наиболее известной населению. Тем не менее, вынесенная на второй номер фамилия Никиты Михалкова большого успеха НДР не принесла. Да и сам Н.Михалков, во-первых, раскрыл свои карты, отказавшись от депутатского мандата, а во-вторых, обнаружил свое истинное лицо, покинув ряды оппозиции, в рядах которой он, как Э.Рязанов, Б.Окуджава, и некоторые другие любимцы публики 60-х - 70-х, любил себя представлять.

Четвертый миф связан с этническим фактором и представляет собой популистский по существу тезис о некоей универсальности и самодостаточности национальной идеи, (например, реализуемой в виде программ национального возрождения), якобы проявляющей себя чуть ли не автономно и независимо от каких-либо внешних, не-национальных факторов.

С приведенным мифотворчеством смыкались попытки ревизовать результаты выборов, найти аргументы в доказательство их сфальсифицированности, сплотить общественное мнение к переносу выборов, к продлению полномочий Президента и ряд других попыток с одной и той же целью: удержаться у власти. Поскольку на пути реализации этих замыслов возникла наука, раскрывающая смысл и цели мифотворчества, науку надо было вытеснить. Лучше всего это сделать, оставив РАН без зарплаты.

Достаточно напомнить фотоснимок нового здания Российской Академии Наук, что на стыке Ленинского проспекта и улицы Косыгина, опубликованный в "Московском комсомольце" с беззастенчиво циничным заголовком: "Труп над Ленинским проспектом".

У мифотворцев и похоронщиков науки, как и армии, цель одна: вытеснить обе эти структуры - и науку и армию со сцены "демократической" России, коль скоро ни наука, ни армия не помогают нынешним демократам удержаться у власти. А коль так, зачем они России?

Указанное здесь мифотворчество - далеко не единственное в нынешней России. Против мифотворчества, как некоей основы, на которой строится политика нынешних правящих кругов, еще в марте 1994 г. решительно выступили участники новой общественной организации политического клуба "Реалисты", инициатором создания которого выступил Ю.В.Петров, бывший руководитель администрации Президента, ставший позднее председателем государственной инвестиционной корпорации "Госинкор". По признанию "реалистов", многочисленные мифы, во-первых, не являются чем-то новым, во-вторых, повторяют известную с первых дней большевистского правления практику мифотворчества. Вполне естественно, что мифология, как некая идеологическая база современной политики, вместе с этой политикой получила название необольшевистской[19].

Мифы об электорате, подобно многим другим мифом, как, например, мифе о "500 днях", которые должны были привести Россию к процветанию, мифе об имперских амбициях России, якобы более других бывших союзных республик заинтересованной в реинтеграции, мифе об экономической и научно-технической несостоятельности России, не способствуют процессам форсированной деинфантилизации бывших советских граждан. Более того, построенная на песке мифотворчества политика, не признающая реалистические научные выводы, противоречит безопасности и жизненно важным интересам России, ведет ее по пути превращения в топливно-сырьевой придаток стран Запада.

[1] Известия, 1995. 19 июля.

[2] См.: Россия перед выбором. Социологический анализ общественного мнения электората. М., 1994. С. 87; Российская газета. 1996. 6 января.

[3] Известия. 1995. 18 июля.

[4] В.П.Лукин, А.И.Уткин. Россия и Запад: общность или отчуждение? М., 1995. С. 91.

[5] И.Клямкин, А.Мигранян. Нужна ли железная рука? // Литературная газета. 1989. №39.

[6] Г.Попов. Что делать? М., 1990. Ср. его же: Перспективы и реалии // Огонек. 1990. №90.

[7] Мария Феррети. Сталин умер вчера: авторитаризм в политической культуре современного русского либерализма // Куда идет Россия? ...Альтернативы общественного развития. М., 1995. С. 310-311.

[8] Владимир Максимов. Самоистребление. М., 1995. С. 41.

[9] Олег Попцов. Хроника времен "Царя Бориса". М., 1995. С. 30.

[10] Олег Попцов. Хроника времен "Царя Бориса". С. 139.

[11] Межуев В. Интеллигенция и демократия. Свободная мысль, 1992, №16. С. 37.

[12] М.М.Утяшев. Политическое поведение в постсоциалистическом обществе. Уфа, 1995. С. 50.

[13] М.М.Утяшев. Указ раб., С.51.

[14] Ожиганов Э. Системный кризис власти в СССР, Общественные науки и современность, 1991. №2. С. 45.

[15] С.Я.Матвеева. Новая русская мечта и кризис самоидентификации // Взаимодействие политических и национально-этнических конфликтов. Часть I., М., 1994. С. 105.

[16] Гавриил Попов. Ельцин-Зюганов. Политический расклад // Аргументы и факты. 1996. №8 (801), февраль.

[17] Сергей Бабурин. Российский путь. М., 1995. С. 135.

[18] Сергей Бабурин. Российский путь. 1995. С. 123.

[19] Цит. по: Геннадий Осипов. Социология и политика. М., 1995, С. 436.