НЕЗАВИСИМЫЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ФОНД КУЛЬТУРЫ "ФОРОС"

РОССИЯ: МОНИТОРИНГ, АНАЛИЗ, ПРОГНОЗ

N2

Второе полугодие 1994 г.

Первый раздел доклада подготовлен доктором философских наук, профессором Б.М. Пугачевым, второй - кандидатами исторических наук М.М. Кузовковым и А.Ю.Шадриным, третий - кандидатом исторических наук В.А.Мироновым.

Содержание

Тенденции развития внутриполитической ситуации
   Результаты президентско-правительственного курса
   Россия в новой геополитической ситуации
   Политический смысл "дискуссии" вокруг империи
   Кризис элит - важнейший фактор развала "коммунистической" империи
   Две модели будущего политического развития России
   Национально-эволюционная модель российского будущего.

Этнополитическая ситуация в России и странах ближнего зарубежья
   Россия: от формального федерализма к "самососредоточению" республик
   Региональный "сепаратизм"
   Распад этнического пространства русского народа
   Чечня
   Осетино-ингушский конфликт
   Грузино-абхазский конфликт
   Приднестровье
   Прибалтика
   Таджикистан

Российские национальные интересы в контексте мировой политики
   Страны Запада и Россия
   Европейское постсоветское пространство
   Азиатско-Тихоокеанский регион
   Итоги

Тенденции развития внутриполитической ситуации

В настоящем докладе суммируются господствующие тенденции развития политической ситуации как за второе полугодие, так и за год в целом.

Генеральные тенденции политического развития Реальности политической жизни страны подтвердили ряд сделанных нами ранее прогнозов:

• экономика вступила в фазу стагнации на низшей точке индустриального падения;
• происходит неконтролируемый рост безработицы, инфляции, социального расслоения;
• углубляется кризис банковской системы, что способствует обострению социальной обстановки;
• второй этап приватизации ведет к дальнейшей криминализации экономики, ее регрессу, подчинению влиянию ведущих зарубежных центров силы;
• находит все большее подтверждение осуществляемая "демократами" линия на разрушение, удушение отечественного производства по плану зарубежных "советников";
• хищническое использование природных ресурсов и их спекулятивная реализация на Западе приводит к экономическим катастрофам и "вымерзанию" Севера (пока Севера) (разрыв нефтепровода в Коми, "Норильск", "Архангельск", "Мурманск");
• продолжает падать реальная управляемость социальными процессами в связи с резким сужением социальной базы существующей власти;
• снижается эффективность президентской власти, обостряется борьба в недрах центральных и региональных элит, налицо стремление многих политиков отмежеваться от президента;
• проведенные президентом кадровые изменения не только не ослабили, но обострили борьбу различных групп влияния вокруг него и "за кулисами" власти;
• различие интересов относительно самостоятельных групп влияния парализует деятельность высших органов власти, в первую очередь - правительства (последнее превратилось в своего рода "пожарную команду");
• обострение политической борьбы привело к инвективным ее формам ("скандалы" вокруг П.Грачева, М.Бурлакова, Ю.Лужкова, А.Чубайса, А.Шохина и других);
• проблематичными становятся выборы как парламента в 1995 году, так и президента в 1996-м;
• парламент сегодня юридически не готов не только к собственным перевыборам, но и к выборам президента;
• парламентская и внепарламентская оппозиция не могут реально повлиять на ситуацию;
• мыслящая часть отечественного истеблишмента постепенно "прозревает", осознавая, что нынешний курс ведет в никуда;
• президент и правительство вплотную встали перед дилеммой: смена политического курса либо переход к чрезвычайным мерам (на практике ныне невозможно ни то, ни другое);
• резко обозначилась тенденция постепенного перевода ряда регионов в режим чрезвычайного правления (вчера - Осетия-Ингушетия, сегодня - Чечня, в перспективе - весь северо-кавказский регион);
• страна движется в политический тупик, единая система власти распадается на фрагменты, что достаточно быстро может привести к безвластию (частично это уже происходит);
• отчетливо проявляется фрустрация общественного сознания, следствием чего являются "тотальное" недоверие к власти и движение общественного маятника в сторону "патриотов", "коммунистов", "социал-демагогов";
• в обществе в целом растет скрытый потенциал недовольства, готового выплеснуться в массовых акциях протеста;
• это тем более опасно, поскольку президент теряет опору как в общественном мнении (это же относится и к парламенту, и к правительству), так и в структурах власти, армии, регионах;
• лидером, способным навести "порядок" в стране, в общественных ожиданиях становится армия;
• в обществе стремительно формируются психологические
• стереотипы гражданской войны, что в случае распада власти может привести к войне реальной ("всех против всех");
• геополитические трансформации привели к тому, что стратегическая инициатива прочно перешла в руки соперников России (планы приближения НАТО к нашим границам, резкое усиление их влияния в бывших советских республиках и т.п.); кризис в России и странах СНГ постепенно приобретает глобальный характер, он может привести к непредсказуемым последствиям на всем евразийском континенте.

Результаты президентско-правительственного курса

Несмотря на отчаянные попытки правительства стабилизировать социально-экономическую ситуацию, страна продолжала сползать к обвальной фазе кризиса. Причина - неадекватность условиям России навязанной ей вестернизированной модели реформ. Очевидно, по итогам года спад промышленного производства составит свыше 20%. Это значительно больше, чем за любой другой год экономических "реформ".

Продолжалось запредельное сокращение доходов основных слоев населения, происходящее в условиях стремительной маргинализации общества. В ходе сентябрьско-ноябрьского всероссийского опроса, проведенного Институтом социологии парламентаризма, 89% респондентов оценивали нынешнюю ситуацию как "нетерпимую" либо "терпимую с трудом", в то время как богатыми считают себя ныне лишь 1% россиян.

На этом фоне все более проявляется фрустрация общественного сознания - психологическая напряженность, полная апатия по отношению к власти, растущая агрессивность. Большая часть населения (67%) считает нынешнюю власть действующей в интересах криминальных структур, мафии, чиновников, и только 5% - в интересах народа. Ряд серьезных исследователей приходит к выводу, что массовые невротические реакции, массовая истерия, бессознательные импульсы будут подталкивать общество к разрушению и саморазрушению как средству снятия психологического стресса.

Продолжала углубляться пропасть между массовыми настроениями и властью. 77% опрошенных критически относятся к действиям президента и правительства и лишь 5% одобряют их решения. Около половины населения (47%) солидарны с тезисом оппозиции о том, что курс президента и правительства обанкротился и приветствуют идею досрочных выборов президента в 1995 г. Характерно, что в условиях криминализации общества 71% респондентов упрекают государственную власть в отсутствии защиты их прав и свобод, и только 10% придерживаются противоположного взгляда.

Все больше политиков утверждается во мнении, что продолжение нынешнего президентско-правительсвенного курса приведет к краху и колонизации страны. Так, С.Глазьев полагает, что в этом случае экономическое, а вслед за ним и политическое будущее России будет целиком зависеть от иностранного капитала, что равносильно утрате суверенитета и обрекает страну на деградацию до уровня колонии. Поразительна в этом отношении эволюция В.Шумейко. "Американцы,- пишет он,- никак не хотели бы видеть Россию в качестве своего конкурента. И трудно не согласиться с мнением некоторых политиков, что нам уготована участь быть всего лишь региональной державой, и, наверное, есть здесь доля правды... У меня имеется карта бывшего СССР, датируемая 1984 годом, карта, где указаны все месторождения, которые уже тогда были поделены между компаниями, но не российскими".

Был опубликован ряд серьезных (правда, анонимных) докладов, свидетельствующих о том, что "приватизация" по-Чубайсу есть форма тотального проникновения Запада в российскую экономику, когда 80% акций приватизированных предприятий удерживается иностранными компаниями. В.Чубайс прямо обвиняется в том, что это реализовано под давлением и на основе советов многочисленных зарубежных эмиссаров, активно "работающих" во всех регионах России. С.Глазьев заявил, что Чубайс сознательно ведет политику, разрушающую страну. "Скоро сбудется заветная мечта Анатолия Борисовича - в "этой стране" исчезнет крупная промышленность, которая, согласно его необольшевистскому мироощущению, является основой реставрации социализма и возрождения сильного государства".

Продолжились "схватки бульдогов под ковром". После того как президент сделал ряд крупномасштабных перестановок в правительстве и своей администрации, В.Квасов выступил с примечательным откровением: "Когда в правительство входили Гайдар, Федоров, Шумейко, была сделана попытка мощнейшего давления на меня. Цель была очевидна - разгромить аппарат". Непрекращающиеся обвинения в адрес В.Черномырдина, П.Грачева, публикации в "Российской газете" против Ю.Лужкова и В.Гусинского (увенчавшиеся блокированием московской мэрии), более чем странные события в Чечне и вокруг нее вели к эффективной дезорганизации государственных институтов России.

На фоне общего кризиса продолжалось падение авторитета "радикал-либералов". На прошедших в конце года выборах в местные законодательные собрания "либералы" везде потерпели поражение, уступив первенство коммунистам, независимым кандидатам, жириновцам. В этих условиях часть радикал-либерального лагеря быстро фашизируется. В таком направлении, в частности, стремительно эволюционируют "Демсоюз", некоторые лидеры "Выбора России".

Общий вывод. Социальный, экономический и политический кризис в стране углубляется. Власть делает вид, что ничего чрезвычайного не происходит (напротив, идет-де стабилизация). Это опасная и недальновидная политика. Загнанные внутрь противоречия всегда взрывали общество (и опыт "коммунистического" правления об этом свидетельствует убедительно). В целом ситуация остается крайне неустойчивой: либо продолжение нынешнего президентско-правительственного курса, ведущего за собой крах всего постсоветского социума и государства, либо сознательный выбор иной политики, адекватной национальным интересам России (см. об этом подробнее в других разделах доклада).

Россия в новой геополитической ситуации

"Потеря" Восточной Европы, ликвидация СССР, "образование" России в административных границах РСФСР, вооруженные конфликты в ряде постсоветских государств, стремление Запада перераспределить в свою пользу геополитическое пространство бывшего Союза - по-новому обозначают место нашей страны в современной геополитике. К сожалению, эти проблемы практически не занимают умы правящей элиты. До сих пор руководством страны не разработана концепция национальной безопасности России. Руководитель межведомственной комиссии Совета безопасности В.Манилов, отвечая на вопрос, подготовлен ли данный документ хотя бы вчерне, заявил: "Нет. Пока удалось сформулировать лишь самые общие подходы... Россия сегодня находится на переломе. Прежняя идеология разрушена, но на ее месте не возникло ничего, вакуум. Растерянность, непонимание того, что происходит, характерны не только для рядовых граждан, но и для многих политиков. В результате их действиям как внутри, так и вовне страны нередко присущи непоследовательность и импульсивность. И так будет до тех пор, пока мы не осознаем коренные национальные интересы России и четко их не сформулируем".

Напротив, с распадом СССР оперативно была разработана и утверждена "Стратегия национальной безопасности США". Это достаточно обширный документ, определяющий национально-государственные интересы страны в различных регионах мира. Здесь же в закамуфлированной форме излагаются и задачи как по отношению к России, так и бывшим республикам Союза ССР. В предисловии Б.Клинтона констатируется, что "основной вызов безопасности страны, существовавший на протяжении последних 50 лет - угроза коммунистической экспансии - устранен... Наша военная мощь не имеет себе равных в мире..." И в самом документе: "Мы являемся главной мировой державой... Нам больше не угрожает ни мощная советская группировка на линии противостояния Восток-Запад, ни готовые к пуску и нацеленные на Соединенные Штаты советские ракеты..." В связи с чем ставится задача через программу "Партнерство во имя мира" привязать "бывшие коммунистические государства к Западной Европе" (сегодня уже идет речь о приеме ряда этих стран в НАТО и о противопоставлении их России). Очевидно, что преследуется цель не допустить реинтеграции постсоветского пространства. Средства предполагается использовать проверенные:

"Наши усилия должны быть сконцентрированы на сохранении демократических процессов в наиболее важных странах, включая Россию, Украину и другие новые государства бывшего Советского Союза".

Стратегия перераспределения советского геополитического пространства и "изоляции" России наиболее последовательно была изложена идеологами американского истеблишмента Р.Никсоном, З.Бжезинским, М.МакФоулом и некоторыми другими. "Внутренний" союзник в этом деле - "демократы". По мнению Майкла МакФоула (Стэнфордский университет), с целью сохранения нынешнего режима в России "Соединенные Штаты должны оказать давление на МВФ с тем, чтобы России было разрешено иметь больший (хотя и не неограниченный) бюджетный дефицит без включения механизма прекращения или отсрочки предоставления выделенных кредитов". Далее - "Соединенные Штаты должны выработать ясную и недвусмысленную стратегию "взращивания" демократов... Финансируемый Соединенными Штатами Российский институт в поддержку демократии мог бы оказать помощь в создании такой новой профессиональной партии ("гайдаровской" - Б.П.).

Выводом российских войск из Германии завершен важный этап принципиальных геополитических изменений. И дело не только в утрате Россией своих позиций, но и в весьма возможной ее изоляции в "обрубленном" постсоюзном пространстве. И об этом в последнее время все откровеннее пишет отечественная печать. В частности, отмечалось, что "отношения России с бывшими партнерами СССР и даже его бывшими республиками находятся под самым жестким контролем извне... Конкретизируется перспектива возобновления холодной войны против основного наследника СССР... Наверное, она давно бы уже разразилась, если бы не российские долги, которые практичные заимодавцы не потеряли надежды вернуть... Похоже, что, вопреки иллюзиям многих российских политиков, для США Россия надолго останется потенциальным соперником, удержание которого в черном теле диктуется элементарным здравым смыслом". К аналогичному выводу приходит и бывший первый заместитель министра иностранных дел СССР Г.Корниенко: "Такой подход на деле означает стремление строить отношения с ними (постсоветскими республиками - Б.П.) не как с равноправными членами мирового сообщества, а в зависимости от того, в какой мере они готовы перестраивать по западному образцу и подобию свою внутреннюю жизнь и следовать в кильватере США во внешних делах".

И это не только предположения. З.Бжезинский в одном из последних интервью был достаточно откровенен. "Россия сейчас не партнер. Это клиент... Россия - побежденная держава. После 70 лет коммунизма она проиграла титаническую борьбу... Не надо подпитывать иллюзию о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей... Россия сейчас - бедная, примитивная страна. За пределами нескольких городов Россия - как Индия". Чтобы окончательно сбросить "имперскую" оболочку, по мнению З.Бжезинского, России потребуется 10-20 лет. И, разумеется, никакой добровольной реинтеграции постсоюзных республик (это "неоимпериализм").

Только сейчас руководство нашего внешнеполитического ведомства начинает "прозревать". В интервью "Московским новостям" А.Козырев заявил: "С завидным упорством они (западные круги - Б.П.) тянут песню: не надо интеграции бывших союзных республик, никакой помощи российским миротворческим миссиям в СНГ. Порой сомневаешься, чего за этим скрывается больше - недомыслия или безответственности. А может, за подозрительностью к "неоимперским планам" Москвы скрываются собственные амбиции того же рода. Случайно ли вместо последовательного отхода от блоковой политики, столь естественного, когда не стало Варшавского Договора, новое издание "НАТО-мании" и "НАТО-центризма...". Откровенное, но достаточно запоздалое признание. А главное - полное отсутствие новых геополитических установок и соответствующей нынешнему положению России доктрины внешней политики.

Представляется, что на выработку новой геополитической доктрины сегодня должны быть брошены все творческие силы, иначе Россия сойдет с исторической сцены как независимое и суверенное государство.

Без комплексного анализа всех новых геополитических проблем российская сторона на любых переговорах (с США, Китаем, Японией, Западной Европой) лишена четких ориентиров и будет действовать в конце концов в русле западной политики, потенциально уже сегодня нацеленной против интересов России.

Общий вывод. На наших глазах происходят тектонические геополитические изменения, на которые российское руководство не в состоянии дать адекватный ответ.

Политический смысл "дискуссии" вокруг империи

Для оправдания своей новой геополитической стратегии идеологи США откровенно спекулятивно эксплуатируют ярлык "империя зла" по отношению к СССР и России. По их мнению, крушение этой "империи" несомненное благо для всех народов бывшего Союза и для мирового сообщества. Так ли это?

На наш взгляд, сегодня речь идет о новой геополитической доктрине США, призванной закрепить статус-кво после распада СССР и нацеленной на включение ряда его территорий в сферу своего влияния. Об этом достаточно откровенно говорил сам Б.Клинтон. "Мы считаем,- подчеркнул он,- что три балтийских государства мыслят свое будущее вместе со странами Европы и Северной Америки, и в нашей политике мы старались помочь им в этом. Это гораздо легче осуществить, если русские войска покинут их землю". По сообщению американской печати, Б.Клинтону был представлен для утверждения проект специальной директивы, предусматривающей более активную роль США на постсоюзном пространстве. По ряду причин президент не стал ее утверждать.

Однако практические шаги администрации США делаются именно в этом направлении. Западные государства будут делать все возможное, чтобы не допустить реинтеграции хотя бы части бывшего Союза, используя все меры давления, прежде всего экономическую зависимость России.

В современных отношениях Россия-США мы уже сталкиваемся с этой детально продуманной и проработанной новой геополитической доктриной. Ее цель - ослабить и изолировать современную Россию. Этот вызов, безусловно, должен учитываться во внутренней и внешней политике России*.

Именно поэтому большое внимание уделяется дискредитации понятия "империя" применительно к России. И главные идеологи здесь - З.Бжезинский и Р.Никсон.

Оно занимает центральное место в статье Бжезинского "Преждевременное партнерство". В ней по существу отождествляются любые попытки добровольной реинтеграции постсоюзного пространства с насильственными формами восстановления русского "имперского" владычества. Цель современной российской политики определяется как "постепенное лишение новых независимых государств экономической автономии", для того чтобы "внушить, что экономическое восстановление возможно только посредством более тесной интеграции СНГ".

Автор излагает свое кредо - "экономическая и военная интеграция когда-то советских государств под политическим руководством Москвы ускорила бы возрождение России как могущественного наднационального государства и глобальной державы". А вот этого Америка и не должна допустить любой ценой. В соответствии с таким подходом в статье критикуется нынешняя американская администрация за "пророссийскую" позицию. В противовес российским "неоимперским" устремлениям выдвигается стратегия "геополитического плюрализма в пределах бывшего Советского Союза", в рамках которой следовало бы поощрять дезинтеграционные процессы на постсоюзном геополитическом пространстве, активно расширять американское присутствие в новых независимых государствах, но главное - противопоставить друг другу Россию и Украину.

Принципиальная ошибка всей конструкции З.Бжезинского заключается в том, что реинтеграция постсоюзного геополитического пространства может быть проведена Россией на "имперско"-недобровольной, по его мнению, основе. Автор отрицает, что данный процесс может быть и добровольным. Он достаточно спекулятивно употребляет понятие "империя", сводя его исключительно к насильственным формам наднационального господства и приравнивая к типу колониальной империи. Это не так. И З.Бжезинский как человек, принадлежащий к американской интеллектуальной элите, должен отдавать себе отчет в некорректности употребления этого понятия в подобном контексте.

Империя, на наш взгляд, представляет собой форму геополитической организации социального пространства, основанную на наднациональной, надгосударственной (полинациональной, полигосударственной) структуре власти и управления либо на наднациональном, надгосударственном механизме влияния (политического, экономического, военного, технологического, культурно-идеологического), сопряженного с четко обозначенной сферой жизненно важных геополитических интересов "сверхдержавы". При таком понимании "империи" картина резко усложняется, ибо мы сразу сталкиваемся с множественностью типов "империй". История свидетельствует, что жизнь различных народов протекала в рамках "империй" достаточно длительные временные периоды. А "национальные" "независимые" государства являлись исключением из этой общей тенденции. Более того, "империи" были наиболее устойчивой формой государственной жизни. Современные США, Россия, Китай, Япония, Европейское сообщество представляют собой формы гибких "интегрированных империй" с разнопорядковыми, безусловно, внутренними и внешними связями с зонами своего "имперского" влияния. Выступая в декабре прошлого года в Алма-Ате, сам З.Бжезинский заявил, что его страна тоже по сути дела является империей, но исключительно нового типа и "чертовски удачливой". Но почему же одни мерки применимы к США, а другие к России? Наднациональный механизм влияния (политического, экономического, военного, технологического и т.д.), сопряженный с четко обозначенной сферой жизненно важных интересов, и превращает США, Японию, Россию, ЕС в новый тип "империи".

Когда Б.Ельцин заявил, что новые независимые государства, образованные на постсоюзном геополитическом пространстве, - "зона жизненных интересов России", в западных политических кругах поднялся невероятный переполох. А это всего лишь констатация реального положения дел. Но для всех бывших республик Союза зоной жизненных интересов является и сама Россия. И это обстоятельство лежит в основе новой добровольной реинтеграции постсоюзного пространства. Иначе трудно объяснить многие шаги высшего руководства Украины, Белоруссии, Казахстана, других стран. Задача ныне заключается в том, чтобы на месте насильственно расчлененной военно-технологической "империи" создать добровольную интеграционную "империю" части либо большинства постсоюзных государств, сопрягающих свои жизненно важные интересы в рамках бывшего Союза посредством особых "наднациональных" механизмов власти. Вне рамок такой добровольной интеграционной "империи" все они, включая Россию, обречены на "историческое прозябание", которое достаточно быстро сведет их с мировой арены в качестве "независимых" государств.

29 марта 1994 г. в сенате США принята поправка к проекту закона о бюджете на 1995 год. Ее суть - США должны препятствовать объединению Российской Федерации с бывшими союзными республиками в экономической, военной и прочих областях. В чем причина такой настойчивости? Ответ может быть один: США стремятся сделать необратимой дезинтеграцию постсоюзного пространства, изолировать Россию, всячески препятствовать реализации жизненно важных интересов народов новых независимых государств.

В то же время для США существование собственных имперских интересов является нормальным. Об этом открыто писал Р.Никсон (напомним его книга "1999 год. Победа без войны" издана в 1988 г. в разгар горбачевской "перестройки"). Автор определил жизненно важные, ключевые и второстепенные интересы США. По его мнению, "интерес является жизненно важным, если его потеря сама по себе непосредственно угрожает безопасности Соединенных Штатов. Выживание и независимость Западной Европы, Японии, Канады, Мексики и Персидского залива представляют особую важность для Соединенных Штатов. Потеря одного из этих регионов в пользу Советского Союза поставила бы под угрозу нашу собственную безопасность. Если Кремль попытается возобладать в этих регионах, у нас нет иного выбора, как ответить применением военной силы". Вот так достаточно широко были определены жизненно важные интересы США - нового типа "чертовски удачливой" империи. Отсюда полностью понятной становится и позиция США во время войны в Персидском заливе, правда, "угрозу" в этом случае представлял не Советский Союз, а Ирак.

Но Р.Никсон в определении интересов США пошел значительно дальше. "Помимо своих жизненно важных интересов в Персидском заливе,- писал он,- Соединенные Штаты имеют ключевые интересы в других странах "третьего мира". Мы сделали крупную ставку на экономику и природные ресурсы этих стран. Некоторые из них, кроме того, занимают ключевые стратегические позиции, делающие их лакомым куском в американо-советском соперничестве. Самое важное состоит в том, что именно в "третьем мире" мы можем ожидать наибольших приобретений и потерь в американо-советском соперничестве". Напомним, все это писалось в 1988 году, когда советское руководство "на всех парах" входило в "цивилизованный" мир.

И, наконец, главное - установка на обеспечение долгосрочных интересов США в самом Советском Союзе. "Мы должны,- отмечал Р.Никсон,- поставить перед собой цель способствовать децентрализации власти в Советском Союзе. Это должно быть долгосрочной целью, но она вполне достижима".

Последний аккорд доктрины Р.Никсона, его политическое завещание, звучал так: "Мы должны изыскать способы соперничества с Советами внутри их собственной орбиты и внутри самого Советского Союза". В определенности экс-президенту США не откажешь.

Так что упоминавшаяся статья З.Бжезинского означает не более чем преемственность в геополитических установках значительной и влиятельной части американской правящей элиты. Огрубление речь идет о перераспределении сфер влияния одной - "неудачливой" - империи в пользу другой - "удачливой". О каких-либо более принципиальных соображениях говорить в данном случае не приходится. Да и сам З.Бжезинский в своей недавней концептуальной работе - книге "Вне контроля. Глобальный беспорядок накануне XXI в." (Нью-Йорк, 1993) - пишет об этом достаточно откровенно: "После поражения Советского Союза в холодной войне и последовавшего за этим распада США впервые имеют возможность распространить свое присутствие на новые постсоветские республики Евразии вплоть до границ с Китаем, а также господствовать в регионе Персидского залива, на южных окраинах Евразии".

Только в последнее время российская интеллектуальная элита начала серьезно обсуждать роль и значение "имперской" формы управления для России. Показательны в этом отношении материалы "круглого стола", организованного Центром исследований политической культуры России. Его участники исторически выделили два типа "империи"- "колониальную" (западные державы) и "органическую" (Россия). Империи западного типа носят замкнутый характер. На пятачке Европы им просто некого было "охватывать" - не хватало ни пространства, ни этнокультурного многообразия, ни социально-экономической почвы. Им оставалось одно: подражать оригиналу, симулируя имперскость с помощью колониальных захватов, то есть путем неестественного приращения территорий и культур, так и оставшихся навсегда им чуждыми (С.Васильцов). Этот тип империи не выдерживает тест на возрождение. Напротив, Россия как "органическая" империя знает как тяжкие болезни, так и выздоровление. Ей было свойственно "сохранять этнокультурные отличия (даже поощряя их) только в "низах" общества. Во властных же "верхах" национальный момент чем выше, тем сильнее игнорируется и даже активно стирается". И далее С.Васильцов приходит к выводу о том, что этнокультурные различия - важнейший из разделяющих цивилизации факторов. И здесь по одну сторону мы видим имперскую традицию, олицетворяемую Россией, которая исходила из государственной равноправности этносов и ставила на их естественное слияние, начиная с вершин власти. А по другую - Запад с типичным для него этническим оформлением отношений господства и подчинения.

За "круглым столом" отмечалось, что смены имперских куль-турообразующих доминант способны провоцировать лишь тяжелые потрясения, подлинные болезни общества. Взять наши бывшие прибалтийские республики: бросок из российской государственной традиции в традиции западные - и пожалуйста - торжество этно-политических принципов общественной жизни, взрыв шовинизма на государственном уровне (В.Кузнецов).

На наш взгляд, это в полной мере относится ко всем постсоветским республикам. "Поэтому-то попытки последних лет сменить российскую имперскую доминанту на западную не принесли и нам ничего, кроме катастрофы" (Б.Комоцкий).

Что касается Запада, то он явно не в силах проглотить оторванные от Союза куски. Очевидно, мешает та самая культурно-цивилизационная разнородность. В итоге бывшие земли СССР и страны разваленного социалистического "содружества" как бы зависли между двух миров... Попытки стереть с карты мира зоны российских интересов сегодня только провоцируют всемирный кризис (С.Обухов).

Два типа "имперской" организации геополитического пространства враждебны друг другу, они глубоко антагонистичны. "Штаты постановили: Россию в западную цивилизацию не пускать... Ничего из некогда обещанного Горбачеву за развал государства и его союзного окружения не исполнено... Становится понятным: речь идет о вечном состязании двух разных типов организации огромных геополитических пространств, в котором, может статься, и заключены главная суть и противоречие современной цивилизации..." (Б.Комоцкий, выделено нами).

Мы столь подробно останавливаемся на "имперской форме существования России, поскольку без понимания ее сути не может быть выработана реальная политика защиты национально-государственных интересов России, а саму страну ждет историческое небытие. В этой связи нельзя не согласиться с выводом участников "круглого стола": так или иначе, но сегодня пора сказать, что России необходимо закрепить за собой в качестве зон особых интересов всю территорию бывшего СССР. Пришло время концептуального оформления политики. Необходимы последовательные меры на всех уровнях - дипломатическом, экономическом, морально-политическом и прочих (Б.Комоцкий).

Без осознания этих реалий попытки создать концепцию национальной безопасности России - пустая трата времени.

На близкой точке зрения стоят и авторы манифеста Конгресса русских общин: "В условиях противоборства цивилизаций малые и средние народы теряют всякие шансы на независимое существование. Только включение в одну из цивилизаций позволяет им сохранить в нормальных условиях свое этническое своеобразие... Странам, образовавшимся при разделе СССР, грозит растворение в западной городской цивилизации, которая на этой территории может быть только безнациональной и бездуховной".

Кризис элит - важнейший фактор развала "коммунистической" империи

К политической элите относятся господствующие и доминирующие слои, группы общества, реально определяющие и осуществляющие социальную, духовную, культурную и государственную политику. Само становление и развитие политических элит невозможно оторвать от:

а) содержания насущных потребностей конкретной фазы исторического развития;

б) динамики господствующих общественных настроений;

в) форм и методов борьбы элит и контрэлит.

Сама элита может быть разделена на верхушечно-кастовую и различные субэлиты (региональные, "отраслевые", национальные и др.). Именно в рамках последних возникают так называемые конкурирующие, стремящиеся занять доминирующее положение.

Можно выделить четыре фазы развития советской элиты: "классическая" ("сталинская" элита), "мутационная" ("хрущевская"), "прагматически-деидеологизированная" ("брежневская"), "приватизаторская" ("горбачевско-ельцинская").

Эволюция советской правящей элиты в целом шла по осевой линии - от корпоративного обладания властью как собственностью к реализации всех функций "частных" собственников накопленных "общественных" материальных благ.

"Сталинская" элита ("ленинский" этап был периодом ее становления) характеризовалась корпоративным отношением к материальной собственности через корпоративное обладание властью как собственностью. Подобное положение существовало только в ранне-классических античных деспотических обществах.

При этом реальные функции собственника (на объект власти и материальные блага) во всех своих четырех элементах - владения, пользования, распоряжения и управления (последняя функция производная от функции распоряжения) - в полной мере принадлежали лишь высшей правящей касте и персонифицировались в личности "вождя-генсека". Далее шла пирамидальная структура властных субэлит (центрально-хозяйственных, партийно-обкомовских, управительски-местных), которым частично были делегированы только функции управления и "регламентированного" пользования властью и материальными благами как "корпоративно-общественными" объектами собственности.

В такой пирамиде субэлиты были полностью зависимы от реально правящей верховной касты. Это порождало рабскую покорность, в том числе и "верхов" по отношению к персонифицированному единодержцу власти.

Но такая структура дала мощный рычаг для насильственной модернизации страны и обеспечила формирование военно-мобилизационной экономики, выстоявшей в ходе ожесточенной войны с Германией.

Вместе с тем, зависимое положение субэлит и верховной касты по отношению к "генсеку-фараону" делало всю элиту в целом объектом бесконтрольного манипулирования со стороны "вождя". Это позволяло Сталину "вырезать" элиту, Хрущеву - самодурно манипулировать ею, и, наконец, Горбачеву и Ельцину - "безболезненно" громит ее, безвольную, не способную противостоять и противодействовать властным импульсам "сверху", ибо вся пирамида власти была нацелена на подавление "низов" для поддержания корпоративного господства "верхов".

"Мутационная", "хрущевская" фаза эволюции коммунистической элиты была связана со "сбросом" внутриэлитного террора и ослаблением идеологических "оков сталинизма". Это привело к утрате концептуальной ясности и внутренней деидеологизации основных элитных групп. Именно "хрущевский стиль" способствовал становлению в их мышлении "прагматизма", что на фоне первоначальной высокой хозяйственной динамики и породило "популярность" нового лидера.

Однако происходили и более глубинные сдвиги. Известная децентрализация власти привела к резкому усилению элемента пользования властью и материальной собственностью региональными субэлитами через расширение компетенции управления, но при сохранении функций владения и распоряжения властью и вещественным богатством за центрально-бюрократической суперэлитой. Последняя возникла в результате эволюции сталинской кастово-верхушечной партийной элиты в более многочисленную смешанную хозяйственно-партийную группу. Пирамидальность (то есть зависимость всех от высшего партийного руководства и "генсека") при этом сохранялась. Сдвиг внутри суперэлиты мог произойти только через "заговор", что и было успешно осуществлено группировкой Брежнева (своего рода "центровой" контрэлитой).

Прагматически-деидеологизированная фаза ("брежневская") - это время "расцвета" "коммунистической" элиты, и время ее загнивания и упадка. Она полностью деидеологизирована и политически "цинична". Обнаруживается повсеместная коррумпированность, беспринципность и "продажность". Пользование властью и материальными благами становится главным мотивом поведения. Элита превращается в новый класс в чистом виде ("эксплуататорский" - по Джиласу). Она готова следовать за любой политической силой, сохраняющей ее функции пользователя властью и вещественными благами (это объясняет и ту "легкость", с которой Горбачев и Ельцин оказались на верхушке пирамиды).

Формально элита по-прежнему централизованна. Однако сохраняющиеся на начальном этапе высокие темпы хозяйственного роста и необходимость дальнейшей децентрализации управления приводят к скрытой эволюции региональных, хозяйственно-управленческих, национальных (националистических) субэлит в контрэлиты (попытки Андропова навести здесь порядок окончились сокрушительным провалом).

Усиление позиций контрэлит в условиях "застоя" и "маразма" вождистко-генсековского суперэлитного руководства ведет к рыхлости и фрагментарности всей пирамидальной структуры. Общее исчерпание экстенсивных факторов модернизации приводит к тотальному кризису общества, духовному упадку и разложению всей коммунистической элиты.

"Приватизаторская" фаза развития коммунистической элиты (горбачевско-ельцинская) связана с полным отказом от идеологических прикрытий и превращением ее в "частнособственнический" класс. Абсолютно некомпетентные и неосмысленные попытки Горбачева "модернизировать" элиту посредством внесения в общество (и компартию) принципов "либерализма", "гласности", "плюрализма" и т.д. с неизбежностью должны были привести и привели к краху прежней организации элитного господства и окончательному превращению прежней элиты ("коммунистической") в новую ("антикоммунистическую"), конвертирующую власть как собственность в материально-овеществленное частнособственническое господство. Историческая метаморфоза - частная собственность - "общественная" собственность - криминально-частная собственность - завершается у нас на глазах.

Уже при Горбачеве наблюдалось резкое ослабление вертикального внутриэлитного контроля. Функции управления, пользования и распоряжения властью и материальной собственностью стремительно концентрировались у субэлит (контрэлит). Резко обострилась борьба за последнюю функцию собственности - владение. На этой почве произошел раскол "единой" союзной элиты, усилился натиск республиканских и национальных контрэлит (пример - Беловежское соглашение Ельцина, Кравчука, Шушкевича с целью устранения Горбачева). Ельцин (и иже с ним) использовал "антикоммунизм" в качестве тарана против союзной элиты. Распад последней означал и крах союзного государства.

В итоге в руки национальных (республиканских) коммунистических субэлит (контрэлит) постепенно переходят все элементы (владение, пользование, распоряжение и управление) собственности (во властной и материальной форме). Перегруппировка элит с противоположным ("антикоммунистическим") знаком осуществляется мгновенно. Место центрально-бюрократической элиты занимают "республиканские" элиты, место субэлит (контрэлит) - региональные, получастно-отраслевые, кланово-мафиозные.

Однако борьба за "владение" носит затяжной характер. Центральная бюрократия всеми силами стремится оставить эту функцию за собой. Но без нее региональные, отраслевые мафиозно-криминальные субэлиты не могут чувствовать себя уверенно (и уголовные дела Вайнберга, Мавроди это наглядно подтверждают). Возникает острейшее, раздирающее экономику противоречие, развитие которого ведет ее к распаду и криминализации, а страну - к ограблению и колонизации, ибо криминальные элиты не являются собственниками в полном смысле слова, ибо "доставшиеся" им материальные блага есть не выросшая из "первичной клеточки" частная собственность, а случайно попавшая в руки "общенародная" собственность, отданная "новым элитам" на разграбление.

Экономическому строю полусобственников политически отвечает режим единоличного либо диктаторского правления, вырождение самого "государства" в уголовно-мафиозный строй, на пороге которого мы и оказались. Фрагментированная "общественная" собственность уже не является реальным производственным фактором, не является капиталом. Поэтому неизбежно ее возвращение под патерналистское регулирование государства. В противном случае последнее будет и далее разлагаться, а собственность "аннигилируется", что не раз имело место при гибели классических империй.

Иначе говоря, в России в силу исторической гомогенности "имперской" формы государственности власть по-прежнему должна оставаться ключевым структурообразующим фактором формирования материальной собственности. Россия движется по своему замкнутому кругу и "выйти" из него не может. В противном случае она прекратит свое историческое существование.

Две модели будущего политического развития России

Сегодня среди властных политических кругов России исключительно моден "центризм". Центризм, на наш взгляд, может рассматриваться как направление (форма, тип) политики, ставящей своей целью постепенность проведения реформ в условиях социальной стабильности и в интересах основных слоев общества. Ныне "официально" о своей приверженности центризму заявляет большинство действующих на политической арене сил. Это и "Демократический выбор России" (Е.Гайдар), "ДемРоссия" (Л.Пономарев, Г.Якунин), ПРЕС (С.Шахрай), "Яблоко" (Г.Явлинский), КП РФ (Г.Зюганов), АПР (М.Лапшин), "Женщины России" (А.Федулова), даже ЛДПР (В.Жириновский). Как апофеоз политики "центризма" следует рассматривать подписание, по инициативе президента, "Договора об общественном согласии".

Однако, на наш взгляд, победа политической линии центризма сегодня невозможна. Она еще могла иметь успех сразу после августа 1991 г., но никак не после октября 1993 г. Соответственно, и участь "Договора об общественном согласии" незавидна. Политика центризма в нестабильном, расколотом обществе, в условиях нарастающего тотального кризиса просто не будет востребована. Об этом свидетельствует поражение "Гражданского союза" и РДДР на декабрьских выборах 1993 г. Да и новые "центристы" - различные партии социал-демократической окраски - обречены на неудачу.

Прогрессирующая маргинализация общества, развал прежних социальных связей обеспечивают перспективы "радикализма", левого - "радикал-либерального" направления, либо правого - "радикал-государственного" свойства. Уже сегодня в реальной жизни радикал-либерализм включает в себя "Демократический выбор России", "ДемРоссию" и "Демсоюз". Сюда же примыкает думская фракция Б.Федорова. К радикал-государственному направлению тяготеют ЛДПР, КП РФ, АПР, "Женщины России", парламентские лидеры В.Исаков, С.Бабурин, П.Романов и другие. Не исключено, что в ближайшее время к образующемуся радикал-государственному спектру политики ("Держава" А.Руцкого, "Согласие во имя России" В.Зорькина) примкнут РОС и РНЕ.

Все остальные политические движения, скорее всего, будут размыты. В ПРЕС уже сегодня явно просматривается эволюция в сторону "государственников-охранителей". "ЯБЛоко" эволюцио-низирует в направлении радикал-либерализма. Другие политические силы - Республиканская партия (В.Лысенко), Демократическая партия (Н.Травкин), РДДР (Г.Попов), "Гражданский союз" (А.Вольский), новоявленные социал-демократы (от А.Яковлевадо М.Горбачева) - будут вообще вытеснены из политической жизни. Что касается Б.Ельцина, то, стремясь сохранить личную власть, он встанет на ту или другую сторону "политической дуги" (скорее, после "колебаний", в ряды радикал-государственников).

И в том, и в другом лагерях будут усиливаться тенденции фашизации как стремления к террористическим методам в политике. Однако эта тема заслуживает самостоятельного рассмотрения. Проанализируем ключевые установки радикал-либерального и радикал-государственного спектров политической жизни.

Все многообразие прогнозов на будущее страны можно свести к двум мегаполитическим моделям - революционно-западнической (радикал-либеральной) и национально-эволюционной (радикал-государственной).

Первая модель сегодня просматривается в деятельности и целевых установках Президента и поддерживающих его радикал-демократических (радикал-либеральных) сил. Вторая - излагается многочисленными оппозиционными движениями. Попытаемся экстраполировать обе эти модели на ближайшее российское будущее.

Радикал-демократический вариант "революции" в России имел: а) свои заявленные (объявленные) цели; б) недекларированные ориентиры; в) неожиданные и непрогнозировавшиеся результаты.

Политические цели были намечены диссидентским движением и перекликались с установками Р.Пайпса, З.Бжезинского, Г.Киссинджера, Р.Никсона и других. Выразителями этих взглядов в годы "перестройки" стали А.Сахаров и "ДемРоссия" в целом. Впоследствии к ним примкнул Б.Ельцин, который использовался "демократами" как "знамя", "таран" для сокрушения коммунизма.

Экономические цели "революции" в России были сформулированы Д.Саксом и "чикагской школой" экономистов. В рамках "шоковой" терапии они полностью были заимствованы Е.Гайдаром и его "командой".

Конкретные политические задачи этого течения:

• идеологически дискредитировать и разгромить "коммунизм" (было достигнуто достаточно быстро в период "горбачевской" гласности, объем антикоммунистической литературы вырос в 1987-1990 гг. примерно в сто раз);
• уничтожить консоли тоталитарной государственности - КПСС (задача решена в августе-ноябре 1991 г.) и систему Советов (задача решена в октябре 1993 - марте 1994 г.);
• выстроить "новую президентскую" вертикаль власти, переподчинив ей силовые структуры государства и используя ее в качестве независимого "от народа" рычага построения "цивилизованного общества" ("капитализма") (задача решена в октябре-декабре 1993 г.);
• опираясь на вновь сформированные рычаги президентской власти, "задавить" национально-патриотическую оппозицию ("ком-муно-фашистов"), убрать ее с легальной политической сцены (в ходе декабрьских выборов 1993 г. задачу удалось решить лишь частично);
• опираясь на "помощь" Запада, проводить определяемый им "неоккупационный" курс (доктрина А.Янова).

Конкретные социальные и экономические задачи:

• в целях "реформ" освободиться от республик Союза ССР (задача решена в декабре 1991 г. путем развала СССР);
• через "освобождение" цен и поощрение торгово-посредни-ческих спекуляций перераспределить "шоковым" образом денежную массу - обесценить вклады и трудовые доходы, создать криминально-торговый капитал (задача решена к концу 1992 г.);
• создать "третий" класс как основу "процветания" страны (задача не решена и при нынешней политике не может быть решена);
• передать "общественную" собственность в частные руки ("ваучеризация") (задача решена частично, с 1995 г. планируется "новый" этап ее реализации);
• создать дифференцированную социальную структуру - "богатых" и "бедных", резко сократив социальные гарантии государства (задача находится в процессе решения).

Хотелось бы подчеркнуть, что радикал-демократами эти цели никогда не провозглашались систематизированно, хотя фрагментарно "проговаривались" в их публичных выступлениях. Напротив, внимание населения акцентировалось на других ценностных установках - "демократии", "свободе", "гражданских правах" и т.п.

"Сакральные", недекларированые ориентиры политики радикал-демократов :

• понимание, но замалчивание того, что копирование западной модели приведет к полной зависимости от ведущих держав;
• осознание того, что развал Союза ССР и Советской Армии повлечет за собой резкое возрастание военно-стратегический уязвимости страны (это и "хорошо", поскольку-де Россия и Запад теперь будут "дружить");
• закрывались глаза на то, что с распадом СССР в экс-союзных республиках могут установиться националистические, россияфоб-ские режимы;
• замалчивание того, что провозглашение права всех наций и народов на образование самостоятельных, отделенных от России государств (доктрина А.Сахарова) будет угрожать целостности не только Советского Союза, но и собственно России;
• безразличное отношение к "перераспределению" огромного геополитического пространства - "СССР" - в пользу "третьих" сил.

На наш взгляд, все это делалось без "злого" умысла в надежде на быстрые и щедрые плоды "демократии", чего нельзя сказать о вполне продуманной и последовательной политике ведущих западных держав.

Непрогнозировавшиеся результаты политики радикал-демократов:

• оказалось, что насаждение "рыночной" экономики западного типа в условиях современной России приводит к разрушению основного производственного потенциала страны, криминализации власти и экономики, варваризации и люмпенизации костяка рабочей силы;
• общество столкнулось с тем, что стране угрожает формирование фашистско-криминального режима вместо ожидаемой "демократии";
• развал СССР и всех хозяйственных связей в рамках Союза, установление в бывших его республиках этнократических режимов ведут к затяжным межнациональным и гражданским войнам, что грозит геополитической катастрофой;
• явно обнаружился "эгоизм" западных держав, стремящихся превратить часть распадающегося единого в прошлом геополитического пространства в зону собственных интересов;
• "неожиданное" осознание того, что стихия распада СССР и возможных крупномасштабных конфликтов реально ставит под вопрос сохранение статус-кво в Европе и во всем мире.

И здесь весьма трудно "винить" радикал-демократов. Это в основном люди, случайно пришедшие в политику, не понимающие, что происходит в стране и уже сегодня являющиеся по сути политическими банкротами. В перспективе их политика ведет к крупномасштабной гражданской войне в России, к ее оккупации, расчленению и колонизации.

Национально-эволюционная модель российского будущего.

Эта модель пока не сформулирована концептуально и целостно. В основах своих политически она была осмыслена в работах русских эмигрантских мыслителей Г.Федотова и И.Ильина. Сегодня ряд ее элементов закреплен в программных документах национально-ориентированных партий и движений. Во всех вариантах этой модели присутствуют принципиальные положения: а) в критических условиях примат интересов государства над интересами личности; б) понимание того, что Россия может являться субъектом истории только в качестве добровольного союза исторически заселявших ее народов; в) форма государственного устройства России должна отличаться от западных демократий; г) единство геополитического пространства и историческая самобытность многих евразийских народов могут быть сохранены только в рамках гибкой и добровольной "империи"; д) объединяющим началом здесь должны выступить идеология и психология коллективизма (соборности) и гармония различных конфессиональных начал.

Опираясь на эти постулаты, попытаемся прорисовать контуры альтернативной государственной политики России в современных условиях, как она представляется различными лидерами "радикал-государственной" ориентации.

Экономическая политика должна включать в себя:

• восстановление жесткого государственного контроля над базовыми отраслями экономики наряду с наличием трудовой частной собственности (китайский вариант);
• жесткую политику государственного регулирования цен и доходов;
• ликвидацию криминального экономического сектора и изъятие собственности у его "отцов";
• "закрытие" экономики в разумных пределах от западной экспансии (в противном случае иностранный капитал просто "задавит" отечественное производство);
• возвращение всех нынешних крупноиндустриальных "частных" предприятий их коллективным владельцам - трудовым коллективам (тезис последовательно развивается В.Белоцерковским);
• восстановление полного контроля над денежным обращением в стране;
• прекращение обвального спада производства и стабилизацию экономики.

Социальная политика включает:

• преодоление "взрывного" социального разрыва между маргинальными социальными группами посредством экспроприации криминальной собственности;
• полное восстановление социальных гарантий всем слоям общества (в сферах образования, культуры, социальной защиты);
• пресечение и ликвидацию организованной преступности на основе чрезвычайного уголовного законодательства;
• создание корпоративно-производственной системы профсоюзов, включающей в себя работников и предпринимателей;
• социальную поддержку "дотационных" производств и регионов;
• полную гарантию трудовой частной собственности, сбережений, всех форм личного (частного) имущества;
• участие профсоюзов в формировании центральных социальных фондов и распоряжении ими.

В области государственной политики предполагается:

• установление режима интегрально-корпоративной демократии (это и не "президентская", и не "парламентская" республики);
• реальное закрепление за регионами их прав в качестве субъектов федерации при "жестком" обеспечении единства действия общефедеральных законов;
• замена карманной многопартийности многообразием форм демократии (производственной, местной, корпоративно-интегральной);
• частичная смена верхушки центральных и региональных элит, замешанной в коррупции;
• построение новой вертикали власти, в которой широкие полномочия региональных властей сочетаются с возможностью их смены из центра в случаях нарушения Конституции и законов;
• принятие новой Конституции и формирование новой структуры власти на основе интегрально-корпоративной демократии. В международной сфере:
• за счет пресечения утечки капиталов из России концентрация ресурсов на достижение полной или частичной реинтеграции постсоветского пространства;
• четкое формулирование собственных национально-государственных интересов России и жесткое их отстаивание в политическом диалоге с Западом;
• разрыв геополитической блокады России, вызванной распадом СССР и сознательной политикой западных держав;
• "балансирование" во внешней политике между "новыми" и "старыми" друзьями, при четком понимании того, что Россия и Запад останутся историческими антагонистами;
• постепенное и "неявное" освобождение от финансовой и экономической зависимости;
• воссоздание геополитического паритета с Западом за счет образования "мягкой" добровольной "империи" (США, Китай, Япония, ЕС и сегодня являются "мягкими империями");
• полное восстановление обороноспособности страны как политический приоритет;
• заключение новых геополитических союзов (Россия - Китай, Россия - Япония, Россия - Германия) с тем, чтобы ослабить зависимость от США;
• разработка новой скоординированной военной и внешнеполитической доктрины.

Безусловно, существующие структуры власти не готовы взять на вооружение подобную доктрину. Но это не означает, что такие силы не имеются сегодня или не появятся завтра. Означенные контуры национально-эволюционной доктрины не знаменуют собой возвращение в "коммунистическое" прошлое. Напротив, это дорога в будущее, позволяющая сохранить Россию как историческое государство. Но для этого потребуется кардинальный пересмотр прошлого и настоящего страны, формулирование российской национальной идеи и доктрины ее реализации.

На наш взгляд, борьба названных двух подходов и будет определять будущее России. "Центризму" в этой раскладке политических сил, к сожалению, места нет.

России настоятельно необходим отказ от радикал-либерального курса, ибо в противном случае ее уже в ближайшее время ждет крах, прекращение существования в качестве независимого исторического государства. При явной неспособности нынешней власти к перемене политического курса не исключено, что реализацию программы национального спасения сможет взять на себя "третья сила", имеющая для этого необходимые ресурсы и готовая к проведению политики национального самосохранения.

Этнополитическая ситуация в России и странах ближнего зарубежья

Причина нынешнего межнационального кризиса в России и странах ближнего зарубежья состоит в соединении двух основных факторов. К первому относятся те реальные противоречия жизни различных национальностей, которые накапливались в их исторической памяти, но не-находили разрешения в жестких рамках, заданных национальной политикой КПСС. Второй фактор возник как следствие бессистемных и неумелых попыток преобразования тоталитарной по своей природе, искусственной, но в достаточной степени внутренне интегрированной политико-экономической системы по образцам антагонистичной ей либерально-демократической модели. Либерализм стал не средством реформирования советского тоталитарного строя, а способом разложения исторических основ государственности. Это и обусловило разлом геополитического пространства СССР на составные части. Либеральная модель замкнулась на самом верхушечном уровне, так как не смогла органично вписаться в традиционную структуру общественных связей подавляющего большинства советских народов.

Россия: от формального федерализма к "самососредоточению" республик

В сфере национально-государственного строительства воплощением либеральной модели стала концепция Федеративного договора. В основе ее - положение о трехтипности субъектов федерации -национально-государственных, национально-территориальных и административно-территориальных. В формальном отношении различия между ними в документах договора касаются лишь внешних признаков их устройства: республики, в отличие от других, имеют собственный Верховный Совет, Верховный суд, Президента, символику. Набор же реальных прав, как предполагалось, будет для всех одним и тем же. На самом же деле чисто формальные и, на первый взгляд, лишь условные различия чрезвычайно органично сочетаются с тенденциями "самососредоточения" республик и выпадения их из общего государственного порядка. А уход от Конституции делает центральную власть беспомощной перед упрямством отдельных субъектов: Чечня и Татария вообще отказались подписать договор, а Башкирия настояла на включение в него особых протоколов. Таким образом, становится очевидным, что "размягчение" федерации означает не замену старых структурных связей государства на новые, а попросту их уничтожение.

Одновременное сосуществование в границах РФ образований, на часть из которых распространяются общие регламентирующие нормы, а другая часть активно и пассивно их саботирует, ведет к распаду правового федерализма. Налицо разрастание правового вакуума: все субъекты федерации начинают рассматривать договор как условность, понимая, что их ответственность - вторична, в первую очередь спросят с Чечни и Татарии. Прямым следствием этого является дезинтеграция всех институтов, обеспечивавших нормальное политическое, экономическое, национальное, социальное и, наконец, личностное взаимодействие в государстве.

Наиболее же красноречиво результаты либерального экспериментирования проявились в экономической сфере. Обнищание России - это не просто ослабление мощи государства, снижение уровня жизни людей, это еще и политический фактор, прямым образом влияющий на все стороны федеративной системы и национальные отношения.

Разлом единого экономического пространства России наметился еще летом-осенью 1991 г. Выразилось это в ограничениях, устанавливавшихся местными властями по своему усмотрению, на вывоз сырья и товаров и введении "новых правил" розничной торговли. Инициатором подобных мер стала Москва, ограничившая возможность покупки товаров в магазинах для приезжих (сначала торговлю вели по паспортам, затем по так называемым "визитным карточкам"). Введение подобных правил по всей России положило начало "самососредоточению" регионов, и отныне эта тенденция стала определяющей в их отношениях с Центром и друг с другом.

Создалась серьезная угроза для реализации федеральных программ (в области обороны, безопасности и правопорядка, внешнеэкономической деятельности, налоговых служб, судопроизводства, науки, образования). Фактически одноканальную систему сбора и перечисления налогов в бюджет ввели Чечня, Башкирия, Татария. Якутия и Карелия заключили специальные договоры с Минфином РФ, по которым, они формально перечисляют налоги, но реально 90% дохода, собираемого с их территорий, возвращается им же в виде субвенций. Эти деньги даже не отсылаются в Москву.

Что касается других регионов, то только 31 из 89 в 1993 г. дал налоговый сбор не ниже среднего уровня. Менее 30% от среднего уровня составляет этот показатель у 11 регионов (республики Северного Кавказа, Тува, Калмыкия). Всего же по итогам 1993 г. в федеральный бюджет поступило 40% дохода, 60 - осталось у территорий. Неудивительно, что это позволило выполнить федеральные программы лишь на 67%.

Региональный "сепаратизм"

Развал бюджета - лишь часть платы за выбранный курс управления федерацией. В сущности приведенная статистика свидетельствует лишь о тяжелом положении в экономике, но относительного оптимизма все же не лишает. Однако тенденция замыкания регионов дает и другой опасный результат: Центр также все больше и больше концентрируется на своих специфических интересах. Эта логика проистекает из "верхушечного", аппаратного характера нынешней власти, большая часть деятельности которой проходит в междуусобной борьбе и политических интригах. Экономические и социальные проблемы регионов интересуют нынешнее руководство лишь постольку, поскольку они способны повлиять на расклад сил в столице.

Растущая взаимная отчужденность русской провинции и Москвы все больше напоминает отношения колоний и метрополии. Москве такое положение чрезвычайно выгодно: через нее так или иначе проходит более 80% всех бюджетных средств России. Если же эту цифру сопоставить с уровнем доходов населения города (примерно на 70% более высоких, чем в среднем по стране), а также с тем, какова доля московских "миллионеров" во всероссийском масштабе (из 900 тыс. россиян, имевших в 1993 г. доход свыше 400 долларов в месяц, 400 тыс. жило в Москве), то многое прояснится. Например, то, почему в Перми, Иванове, Красноярске, Хабаровске, на Сахалине люди по 5-8 месяцев не получают зарплату.

На сегодняшний день уже есть признаки распада единой энерго- и теплосистемы страны, разрыва коммуникационных связей. В первую очередь последствия всего этого ощутили жители Дальнего Востока и Севера. Истинное значение данного процесса состоит в том, что государство перестало быть единым, общим не только для заявляющих об этом открыто сепаратистов из республик, но и для русских людей, живущих вдалеке от Москвы, Петербурга и еще, может быть, нескольких городов.

Характерна и очень показательна реакция властей на идущие с мест призывы о помощи. Б.Ельцин, например, в июне с. г. во время своей поездки по Дальнему Востоку, выступая в Благовещенске, заявил, что "не надо президенту пудрить мозги", а нужно искать возможности для самостоятельного возрождения экономики региона, не рассчитывая на дотации из Центра.

В таких условиях регионам ничего не остается, как действительно самим находить выход из тяжелейшей ситуации (и далеко не всегда в этом поиске берутся в расчет интересы России в целом). Многие края и области, почувствовав угрозу изоляции и неизбежного социально-экономического хаоса, решили вступить на путь самостоятельного принятия решений на уровне государственной ответственности. Следует подчеркнуть, что инициатива такого рода исходила от тех областей, которые вплоть до недавнего времени добросовестно держались вековой традиции: сначала для Державы, потом для себя. Это - русское Поволжье, Урал, Восточная Сибирь, Дальний Восток. Их претензии на самостоятельность (иногда в шокирующей форме, как, например, провозглашение Уральской республики) проистекают вовсе не из стремления к самостийности, а из насущных и вечных обязанностей властей создать нормальные условия для народа. Когда в Челябинской области или в Хабаровском крае 80% предприятий находятся на грани банкротства, то власть должна адекватно реагировать на это.

Ведя борьбу с "региональным сепаратизмом", необходимо учитывать, что политика Кремля уже давно несовместима с принципом "государственной ответственности" и местные элиты буквально вынуждены брать на себя несвойственные им функции. "Региональный сепаратизм" - следствие политического бессилия верховной власти, убежденности в ее временности и несостоятельности.

В то же время следует понимать, что процесс распада общегосударственного экономического пространства чреват необратимыми последствиями. Соревнование с "метрополией" в перетягивании материальных благ приобретает политическое оформление в виде различных региональных блоков и ассоциаций. На сегодняшний день таких ассоциаций уже восемь ("Большая Волга", "Сибирское соглашение", "Юг России", "Центр" и др.), создается еще одна -"Арктическое соглашение". Первоначально такие объединения имели своей целью восполнить недополучаемые от центрального распределительного механизма ресурсы, необходимые для поддержания производства, а также обеспечить сбыт товаров. Именно в соответствии с этим и подбирались партнеры, каждый из которых имеет свой особенный экономический профиль: сырьевой, обрабатывающий, промышленно-производящий, аграрный и т.п. Уже в одном этом просматривается стремление регионов к самодостаточности (хотя едва ли она может быть полноценной с государственной точки зрения).

Мнимое ощущение экономической самодостаточности закономерно рождает вполне зримые политические устремления. Несмотря на то что данный "сепаратизм" по сути своей выражает сопротивление дезинтеграции, идущей сверху, для России, как для государства, это все равно означает распад.

Таким образом, либерализация, приведшая к разрушению вертикальной структуры управления, подорвала и самые основы федерализма в правовой, политической и экономической сферах. Сегодня Москве противопоставляют себя не только национальные республики, округа и районы, мечтающие лишь об удобном случае, чтобы окончательно оформить свою независимость, но и природно-русские территории начинают тяготиться идущими из центра законами и политикой, подозревая в них небескорыстный интерес и не вполне государственные мотивы.

Распад этнического пространства русского народа

Разрушение структурных связей русского этноса сегодня проходит под воздействием как внешних причин, выражающих осознанную волю исторически противостоящих России сил, так и внутренних, часть из которых - следствие целенаправленного внешнего подрыва, а другая - порождена общим политическим, экономическим, социальным и духовным кризисом, отсутствием объединяющей идеи, различной ценностной ориентацией поколений, нигилизмом к истории и традициям (прежде всего - недавним советским) и др. Не последнюю роль играет и сам характер русского народа с его внутренним стойким протестом против всякого национализма, в том числе и собственно русского. Как писал Ф.М.Достоевский, русский человек "во Франции - француз, с немцем - немец, с древним греком - грек и тем самым наиболее русский". Именно эта черта, усугубленная семидесятилетним "разэтничиванием" и западническим космополитизмом "перестройки" ("общечеловеческие ценности", "возвращение в лоно цивилизации" и т.п.), в конечном счете обусловила нынешнюю болезненную стыдливость многих русских людей своей русскостью, ощущение национальной неполноценности, "некультурности", вины перед всеми.

Русофобия. В это понятие обычно вкладывают: 1) очернение исторического прошлого, отрицание позитивного вклада России в мировую историю и культуру; 2) отрицание нравственных ценностей русского народа, прежде всего патриотизма и подвижничества; 3) обвинение русских в создании и укреплении командно-административной системы и сталинизма; 4) трактовку современного кризиса национальных отношений как результата политики великодержавного русского шовинизма; 5) двойной стандарт при подходе к национальным интересам русских, с одной стороны, и остальных народов - с другой.

Со второй половины 80-х гг. русофобия буквально обрушилась со страниц романов и повестей, газет и журналов, без нее не обходились радио- и телепередачи. Традиционно святые для каждого русского человека имена Пушкина, Достоевского, Чайковского, Есенина обливаются грязью: Пушкин - развратник и сквернослов, Чайковский - гомосексуалист, Достоевский - растлитель малолетних... Даже при отсутствии доказательств невольно начинает закрадываться сомнение: а вдруг правда? Удар рассчитан точно - большинство юных граждан России вступает в жизнь с циническим пренебрежением к русской классической литературе, да и культуре вообще. Духовный мир молодежи формируется суррогатами западной массовой "культуры" со специфическим набором ценностей, моральных и жизненных установок.

Расчленение русского народа. Это наиболее острая и с некоторых пор популярная тема в российских средствах массовой информации, даже либеральной ориентации. Невзгоды русских людей, неожиданно для себя оказавшихся за границей, достаточно хорошо известны. К сожалению, недооценивается еще одна сторона проблемы - постепенная утрата ими национальной идентичности.

Вообще говоря, последнее характерно и для русских, живущих в России. В этом нет ничего удивительного, так как везде и всюду слово "русский" выходит из употребления: применительно к жителям России говорят "россияне" (а ведь русских здесь 82% - больше, чем во Франции французов); русских в Прибалтике, Средней Азии, на Кавказе, Молдавии называют не иначе, как "русскоязычные"; русская культура -"российская культура", или, в лучшем случае, "культура России" и т.п.

"Новые русские". Это химерическое явление, маргинальное по своей социальной природе, русофобское по ценностям и политическим интересам, пропагандируется и вталкивается в сознание людей как образец нового, "красивого", "цивилизованного" стиля жизни. "Новые русские" - не нация, хотя они имеют свой язык, состоящий из тюремно-местечкового и вестернизированного жаргона (кстати, недавно изданный словарь модных в этой среде терминов и выражений насчитывает почти 3 тысячи слов), свою "культуру", в которой не найдется места ни Пушкину, ни Чехову, ни Шекспиру, ни Флоберу. У них все особенное - мировоззрение, идеология, традиции и даже экономика. Несмотря на это, "новые русские" - это не этнический феномен, более того, они даже не претендуют на новую этничность. Называющие себя так греки, армяне, немцы, евреи отнюдь не забывают о своей природной национальности, но почему-то организованных жуликов и бандитов с Брайтон-бич именуют "русской мафией".

Опасность этого явления для русского народа состоит не только в его имманентной враждебности ко всему русскому, не только в разрыве этно-социальных, этно-демографических и других структурных связей, но также и в коварном способе дискредитации русской цивилизации.

Таким образом, помимо экономического и политического разделения русского народа все активнее нарастает процесс его духовного и культурного разъединения, что в совокупности влечет за собой утерю национальной идентичности.

Приходится констатировать полную потерю властного контроля за развитием современной этнополитической ситуации в России. Это проявляется:

1.  Во все усиливающейся национальной атомизации общероссийского политического пространства, в превалировании узкопонимаемых этнических интересов над гражданскими, социальными, общегосударственными и пр. Как следствие этого - полная замена императивов межнационального сотрудничества императивами соперничества, рост этнической конфликтности.

2.  В распаде структур, системообразующих федеративную государственность, а именно

• в полном исчерпании управленческого потенциала Центра;
• в расчленении федеральной структуры;
• в размыкании федеральной экономики на региональном уровне, кризисе общегосударственной экономической политики;
• в оформлении автономных и конкурирующих стратегических программ экономического и социального развития по линиям "Москва - регионы" и "республики - края и области";
• в кризисе самой идеологии федерализма, в национал-сепаратизме и региональном сепаратизме.

3.  В размывании и структурной деградации главного государствообразующего элемента - русского народа, травмировании его национального сознания, ревизии представлений о цивилизационной роли России, культивировании настроений национальной обреченности.

Каждое из этих явлений представляет собой не только частное выражение этнополитического кризиса, но содержание общего процесса распада российской государственности, катастрофического кризиса центральной власти, оказавшейся почти в полной социальной изоляции.

Чечня*

События второй половины 1994 г. показали, что политический кризис в Чечне вступает в новую фазу.

Декларированная в 1991 г. руководством Чечни независимость определила дальнейшее развитие взаимоотношений. Нелегитимность грозненских властей, по понятным причинам, как бы оставалась вне поля зрения Кремля. Сложная ситуация в Москве и России в целом не позволила тогда осмылить происходящее, и режим получил возможность закрепиться и приобрести устойчивость. Последовательно устраняя соперников, Дудаев все больше утверждался в качестве единоличного лидера. В отличие от большинства руководителей автономий, понимавших глубокую экономическую зависимость от РФ и так или иначе подтвердивших свою лояльность федеральным властям, он стремился продлить эйфорию суверенизации, продемонстрировав тем самым политический дилетантизм и неспособность к компромиссам. Экономический кризис в республике сопровождался резким падением уровня жизни и обострением криминогенной обстановки. Замахнувшись на политический суверенитет, дудаевская клика подводила под него материальную базу методом "национального мародерства" (термин Ж.Тощенко).

На этом фоне зрела оппозиция, формировавшаяся в условиях правового беспредела. Противники Дудаева во многом повторяли его методы, что способствовало проникновению в нее криминальных групп. Появление связующего органа - Временного Совета - породило надежду на консолидацию антидудаевских формирований. Позиция Москвы сразу же четко обозначилась: делать ставку на "здоровые силы в республике".

Борьба за власть в Чечне не затронула широкие массы населения. Необходимо было время для упрочения альтернативных органов власти и антидудаевских настроений в обществе. Это было возможно только с помощью федеральных ведомств, которая и была оказана. Отсутствие в Чечне яркого оппозиционного лидера не дало развиться этому процессу. Слишком очевидны были противоречия внутри коалиции. К августу стало ясно, что Временный Совет авторитетом не обладает, и единственным способом сохранения призрачного единства оппозиции стала эскалация вооруженного конфликта.

По сути дела и режим в Грозном, и Временный Совет начали разыгрывать "российскую карту". Дудаев, пытаясь объединить вокруг себя чеченцев, постоянно муссировал идею "российской угрозы", а его оппоненты убеждали Москву в слабости вооруженных формирований противника. Столкновения в сентябре-октябре 1994 г. продемонстрировали, что самостоятельно свергнуть режим Дудаева оппозиция не сможет.

В результате Хасбулатов и Автурханов активизировали попытки получить военно-техническую помощь из Центра. Но странное поражение Временного Совета 26-28 ноября показало, как минимум, что они не готовы к установлению контроля над всей территорией республики. Перед российским руководством вновь встала дилемма: либо признать легитимность режима Дудаева и наладить переговорный процесс, либо ликвидировать его силовыми методами, причем конституционная база для этого имеется. Всю серьезность положения осознал и Дудаев, предпринявший политический маневр, согласившись на особый статус Чечни в России: совместная оборона, совместная экономика, общее денежное и энергетическое пространство ("Известия", 10.12.94). Однако такое заявление было сделано уже в ходе наступления российских войск. Устранение Дудаева поставит в повестку дня целый ряд сложнейших проблем:

• в условиях зимы подавить очаги вооруженного сопротивления и не допустить партизанской войны;
• обеспечить хотя бы на минимальном уровне снабжение мирного населения продовольствием, топливом и медикаментами;
• блокировать объединение враждующих тейпов против России, с одной стороны, и помочь их старейшинам найти формулу гражданского мира в Чечне,- с другой.

Будущее Чечни и всего Северного Кавказа во многом зависит от того, удастся ли российскому правительству сформировать такую Временную администрацию, которая понимает, что происходит, и будет иметь политическую волю и человеческую мудрость для выведения чеченского общества из тупика.

Осетино-ингушский конфликт

За истекшие полгода существенных изменений в зоне конфликта не произошло. Политическая ситуация определялась устойчивым положением Временной администрации. Оно лишь иногда осложнялось претензиями со стороны ингушских властей, основной причиной которых было недовольство медленными темпами решения проблемы беженцев. Пауза в осетино-ингушском противостоянии в значительной степени обусловлена кризисом в Чечне, охлаждавшим обе стороны.

Гибель людей в Ингушетии во время декабрьской операции против дудаевского режима может дестабилизировать обстановку и осложнить отношения с Центром.

Грузино-абхазский конфликт

С лета 1994 г. экономическое положение Грузии значительно ухудшилось. Наряду с финансовыми неурядицами, в ноябре республику поразил энергетический кризис. Обещанных западом денежных вливаний не последовало, что позволило оппозиции вновь подвергнуть правительство серьезной критике.

Политическая ситуация также имела тенденцию к обострению, шла дальнейшая поляризация противоборствующих сил. Убийство председателя Национально-демократической партии Грузии Г.Чантурия всколыхнуло общественное мнение. Парламентская оппозиция предъявила властям широкий спектр претензий. Надвигается очередной кризис.

Все это подтолкнуло абхазское руководство к провозглашению своей независимости и принятию конституции. Суверенитет республики, разумеется, вряд ли будет признан международным сообществом. Тбилиси недвусмысленно угрожает абхазам, все чаще слышны воинственные заявления. Причем о возможности использования всех средств для восстановления территориальной целостности говорят как представители правительства, так и оппозиции. Продолжающееся возвращение грузинских беженцев в Абхазию пока не дает повода обвинять Сухуми в игнорировании данной проблемы, однако его медленные темпы усиливают антиабхазские настроения. Таким образом, налицо реальные условия для новой эскалации грузино-абхазского конфликта. Развитие его, вероятно, пойдет по двум направлениям: грузинская сторона попытается добиться лишения российских миротворческих сил мандата на осуществление своих функций, что позволит перейти к военным методам решения проблемы. Ситуация в Чечне подогревает агрессивные настроения в Тбилиси.

Приднестровье

Развитие приднестровской проблемы за последние полгода по-прежнему демонстрирует крайнюю противоречивость и непоследовательность позиций всех заинтересованных в разрешении конфликта сторон. И Москва, и Кишинев, и Тирасполь постоянно сталкиваются с необходимостью платить слишком большую цену за дезинтеграцию (даже, принимая во внимание несопоставимость масштабов этой цены для России и Молдавии), однако политические цели и амбиции власть предержащих определили во многом необратимый уже путь к иным жизненным реалиям. Приспособление к ним видится каждой из сторон по-своему и нередко в искаженном виде.

Для Кишинева, объективно, логика утверждения государственного суверенитета подразумевает максимальное дистанцирование от России на случай, если в ней вдруг возобладает тенденция воссоздания союзного государства или империи. Главной движущей силой такой политики закономерно становится национализм, направленный против всего русского. Отсюда неизбежная ориентация на Запад, стремление поскорее вписаться в систему европейских экономических и политических связей, гарантирующих международную субъектность Молдавии.

Для Левобережья, исторически русской территории, разрыв с Россией неприемлем ни в моральном, ни в материальном отношении. Специфика региона и легла в основу требования особого статуса, позволяющего противостоять молдавскому национализму. Такова первоначальная завязка приднестровского конфликта, прошедшего все стадии от войны до попыток мирного урегулирования.

Как видим, центральным пунктом здесь является отношение к России. После известных событий лета 1992 г. России, вопреки определенной Беловежскими соглашениями политической стратегии, пришлось активно воздействовать на развитие ситуации. С этого момента прозападная политика Москвы входит в конфликт с необходимостью отстаивания собственных интересов в Приднестровье. Очевидным критерием успеха становится вопрос о судьбе 14-й армии.

Однако число заинтересованных сторон на этом не ограничивается. Помимо Румынии, к разрешению приднестровской проблемы начинает приобщаться Запад, в первую очередь в лице СБСЕ и НАТО. В отличие от Москвы, явно тяготящейся военным и политическим присутствием в Молдавии, последние без особых усилий реализовали свои претензии на роль контролеров по умиротворению. В результате конфликт окончательно оказался вписанным в контекст острейших международных проблем. Конкретно-исторические факторы противостояния Кишинева и Тирасполя либо отошли на задний план, либо превратились в средство манипуляции, как со стороны крупных игроков - России и Запада, так и со стороны местных политических сил и группировок. Таково самое общее представление о ситуации в Приднестровье.

Ключевым моментом нынешнего (начиная с апреля 1994 г.) этапа приднестровского конфликта является вопрос о выводе 14-й армии. Именно на него замыкаются в конечном счете все остальные проблемы:

1.  Кишинев, оказавшийся в условиях жесточайшего экономического кризиса, усугубленного хозяйственным размежеванием с Левобережьем, не может утвердить там свой политический суверенитет с помощью военной силы. А это волей-неволей заставляет обращаться за экономической помощью к России (400 млрд. руб. долга за российский газ, льготные закупки 200 тыс. тонн зерна, 70 млн. долларов кредита с выплатой до 2000 г. и т.п. - все это под заклад 15 молдавских предприятий стоимостью 380 млрд. руб.).

2.  Без установления полного контроля над территорией Молдавия не будет принята в Совет Европы, что позволило бы надеяться на значительное расширение помощи Запада.

3.  Официальный Тирасполь, несмотря на взаимную неприязнь с генералом Лебедем, использует тем не менее проблему о 14-й армии как свой козырь: 80% рядового и сержантского состава армии и половина офицерства - выходцы из Приднестровья; ускоренный вывод армии неизбежно сопряжен с элементом дезорганизации, а следовательно, будет сопровождаться расхищением складов и вооружением местных формирований. Поэтому правительство не спешит с формальным решением.

4.  Россия, не определившись с 14-й армией, также не может иметь надежных гарантии, что ее примут в Совет Европы в апреле 1995 г.

5.  Для Запада же вывод армии - самоцель, объективно выражающая его стремление ослабить Россию.

События последних месяцев - иллюстрация противоречивости российской политики в ближнем зарубежье. С одной стороны, на ней сказывается инерция дезинтеграции, именовавшейся в свое время "политикой суверенизации" бывших союзных республик, а с другой стороны, объективная потребность в обеспечении национально-государственных интересов. Это проявилось в июле - в реорганизации управления 14-й армией и попытке устранения с поста командарма генерала А.Лебедя; в августе-сентябре - в договоренности о выводе 14-й армии на российских условиях (в течение 3-х лет и лишь в том случае, если будет определен статус ПМР); в ноябре - в активизации усилий, вынуждающих Кишинев смириться с замораживанием вопроса о судьбе армии (речь идет о 2-кратном сокращении миротворческих сил в Приднестровье и замене их батальонами местной гвардии, что сразу же побудило Молдавию поубавить надрыв в воззваниях к Совету Европы и пойти на уступки).

Прибалтика

Среди главных событий, затрагивающих интересы России, следует в первую очередь назвать российско-латвийские и российско-эстонские переговоры о выводе российских войск, демонтаже ядерного реактора в Палдиски и социальных гарантиях российским военным пенсионерам. Уже из круга обсуждаемых вопросов видно, что стороны по сути изначально преследовали одну и ту же цель: как можно полнее реализовать национальные интересы Эстонии и Латвии в их современной интерпретации. 31 августа, когда последний русский солдат покинул эти республики, Россия потеряла один из последних действенных рычагов своего влияния здесь. Способны ли компенсировать эту потерю эстонские и латвийские гарантии пенсионерам, даже если они будут соблюдаться?

В этих республиках проживает свыше миллиона русских. Около 800 тыс. из них лишены гражданских прав, то есть стали людьми второго сорта. Не говоря уже о нравственной стороне дела, Россия должна предусмотреть огромные затраты, связанные с приемом будущих беженцев.

Беженцы будут, несмотря на то что средства массовой информации убеждают в обратном. Один лишь пример. За пять последних лет Литву покинуло около 100 тыс. русскоязычных (всего в 1989 г. их насчитывалось 344 тыс.). Эта статистика показательна хотя бы потому, что относится не к Эстонии и Латвии, а к сравнительно более благополучной в данном отношении Литве. В отличие от соседних прибалтийских республик здесь нет таких дискриминационных законов - практически все нелитовцы получили местное гражданство.

Впрочем, российские либеральные газеты оперируют другими цифрами: в России насчитывается около 600 тыс. официальных беженцев, из них всего 1,2 процента выходцев из прибалтийских республик. Следует вывод, что русским там неплохо.

А как на самом деле? Переезд связан с огромными расходами. Позволить себе его могут лишь достаточно обеспеченные люди. Кроме того, необходимо позаботиться и о будущей работе. Следовательно, выезжающие должны быть квалифицированными специалистами. Таких среди русских в Прибалтике немало, но не большинство. Они-то пока и выезжают. При этом им зачастую нет нужды получать официальный статус беженцев - они просто меняют место жительства. Но факт остается: русские из Прибалтики уезжают. Эту проблему так или иначе следовало поставить в круг вопросов, обсуждавшихся на переговорах.

Другая угроза национальным интересам России - территориальные претензии, предъявляемые Латвией и, в особенности, Эстонией. Это не так безобидно, как кажется на первый взгляд. Признав прибалтийские республики с их довоенными конституциями, Россия де-факто сочла недействительной систему международных отношений, сложившуюся после Потсдамской конференции 1945 г. Этот прецедент создает достаточно прочную правовую основу для требований восстановления довоенных границ не только для Эстонии и Латвии, но и для Польши, Румынии, Японии, Финляндии и т.д. Противостоять подобным претензиям Россия может лишь с помощью твердой политики, опирающейся на международный авторитет.

Эти проблемы, а также множество других, не менее важных для обеспечения приемлемых отношений России с прибалтийскими республиками, оказались отсечены и отброшены за ненадобностью.

Чуркин и Козырев свели все аспекты "жизненных интересов" России в Эстонии и Латвии к единственному - социальным гарантиям отставным советским военнослужащим.

Однако на этом "игра в поддавки" не закончилась. Мало того что на чашу переговорных весов положены заведомо неравнозначные интересы. Российская позиция даже теоретически не только не дает отставникам надежд на реальное улучшение их положения, но, наоборот, еще более усугубляет его. Что могли бы военные пенсионеры получить в случае успешного исхода? Лишь мизерные пенсии и право жить в своих собственных квартирах. Взамен же они навсегда лишались бы надежд на приобретение статуса полноправных граждан. Ведь согласившись рассматривать их положение отдельно от положения остальной части русских, Россия приняла позицию местных властей, согласно которой отставники - "пятая колонна". В результате, во-первых, прибалты получают более прочное моральное обоснование дискриминации всех русских (ведь среди них есть "пятая колонна"), во-вторых, раскол русских на отдельные группы по социальному и кастовому признаку дает возможность для политических маневров и крючкотворства на будущих переговорах с Россией, в-третьих, вопрос о военных пенсионерах получает право на самостоятельное звучание, и тем самым реальные проблемы подменяются искусственными.

Абсурдные и нелепые антироссийские выпады со стороны Прибалтики множатся день ото дня и создают все более густой частокол вокруг истинных противоречий, ущемления насущных интересов русских людей, подрыва обороноспособности и авторитета Российского государства, его внутренней стабильности.

Между тем арсенал средств реагирования на подобную недружественность чрезвычайно велик. Но они не приходят в головы работников МИДа и правительства, и нелепые претензии адекватного отпора не получают.

Так, 16 августа эстонский премьер-министр выразил послу России протест против односторонней демаркации границы между двумя странами и потребовал немедленно прекратить работы. Протест безумен: кто может отказать суверенному государству, каким пока еще является РФ, в праве укрепления своих границ? Вместе с тем определенная логика, вытекающая из сложившейся к сегодняшнему дню системы международных отношений, в заявлении присутствует. Ведь Эстония конституировала себя как правопреемница довоенной Эстонской республики. В таком виде она и была признана в 1991 г. всеми странами, включая Россию. Таким образом, хотя данный выпад эстонского премьера никак не вписывается в рамки здравого смысла, но формально он вполне правомочен.

Такой парадокс является следствием всей предшествующей политики российских властей. Традиционной для этого курса была и первоначальная реакция на заявление Эстонии. В промелькнувшей по телевидению информации было сказано, что заместитель командующего погранвойсками РФ категорически отрицает проведение на границах с Эстонией демаркационных работ (на следующий день это сообщение было официально дезавуировано). Российские военные, видимо, уже привыкли к тому, что национальная безопасность их Отечества несовместима с нормами цивилизованного общества, приверженность которым постоянно подчеркивает руководство. А о том, что отпирательство есть косвенное признание территориальных претензий Эстонии, никто и не подумал.

Возникает вопрос: почему исходящие из Прибалтики инсинуации практически во всех случаях принимаются за чистую монету? Почему дискуссии и переговоры с прибалтами всегда ведутся в нужном для них русле и неизменно с отрицательным для России результатом? Проще всего это можно было бы объяснить некомпетентностью и умственной ограниченностью российского МИДа. Однако вряд ли такая интерпретация будет полной.

Обратимся к развитию ситуации после заключения российским и эстонским президентами соглашений о выводе войск до 31 августа и о социальных гарантиях военным пенсионерам. Предположим, что увязка этих двух вопиюще неравнозначных проблем демонстрирует лишь интеллектуальные преимущества эстонских политиков. Однако уже через несколько дней стало выясняться следующее. В то время как подписанное российским президентом, не нуждается в ратификации и вступает в силу сразу же, обязательства, взятые эстонским президентом, должны быть утверждены парламентом. Все парламентские партии Эстонии заявили о своем категорическом отказе ратифицировать договор об отставных военных. В том же духе выразился и премьер-министр. Сам президент стал оправдываться и убеждать всех, что он не помешает Эстонии решать судьбу военных пенсионеров самостоятельно. Вскоре выяснилось, что данный документ вообще не имеет юридической силы, так как был составлен только на русском языке. Короче говоря, уже к моменту завершения вывода военной техники (первые числа августа) всем стало ясно, что эстонская сторона выполнять соглашение не собирается и в какой-то мере имеет на это право.

Если бы российские политики искренне хотели защитить интересы военных пенсионеров в Эстонии, видя в них средоточие всех жизненных интересов России в этой республике, то после всего, что произошло затем, заблуждение должно было бы рассеяться. Однако вывод войск продолжился, и после 31 августа во всей Прибалтике не осталось ни одного русского солдата. Остались лишь прежние проблемы: дискриминация русских и третирование их Родины.

Таджикистан

Декларировав "политику суверенизации" в отношениях с бывшими братскими республиками, Россия уничтожила равновесие на окраинах и, по сути, спровоцировала во многих местах вооруженные конфликты, а в Таджикистане - гражданскую войну.

Следование этому курсу в конце концов создало явную угрозу осложнений внутри самой России, подорвало ее престиж и ослабило безопасность. Однако вместо трезвого анализа ошибок и их последствий и выработки на его основе иной стратегии российское руководство долгое время предпочитало лишь имитировать заинтересованность развитием событий. Только многократная смена политической реальности, кровь тысяч бывших сограждан и сотен нынешних заставили его осознать, что конфликт не рассосется и России от него не уйти.

Непонимание Москвой сути происходящего и нежелание расстаться с прежними губительными иллюзиями привели в конечном счете к тому, что ее политика объективно и неизбежно превратилась в свою противоположность. Сейчас отношения России с Таджикистаном (да и не только с ним, но и с Молдавией, Белоруссией, Азербайджаном и др.) все больше развиваются в духе неоколониализма, со всеми его грубостями и цинизмом. Доказательством этого стали итоги выборов президента РТ, состоявшихся 6 ноября с.г., а также ход межтаджикских переговоров.

Президентские выборы. Совершенно очевидно, что без поддержки Кремля (как можно судить, например, по выступлению Б.Ельцина на заключительной пресс-конференции участников Московской встречи лидеров государств СНГ) Э.Рахмонову не удались бы все те многочисленные нарушения законных процедур подготовки и проведения выборов, о которых сообщалось в российских СМИ практически всех политических направлений. Избрание Рахмонова, с точки зрения официальной Москвы, вполне законно. Несмотря на то что кулябский режим давно и по сей день считается прокоммунистическим (на самом деле этот ярлык призван лишь затем, чтобы выразить отрицательное отношение к противникам "демократической" оппозиции), его "несущие конструкции" в значительной степени носят криминальный характер (во главе МВД - уголовник Я.Салимов), а политика основывается преимущественно на насилии и постоянно провоцирует конфронтацию, российские демократы все же сделали ставку на его сохранение. Более умеренный А.Абдуллоджонов был проигнорирован.

Становится ясно, почему с такой легкостью Рахмонову удалось фактически установить диктатуру, совмещая одновременно с президентским пост главы парламента и сохраняя тем самым контроль за силовыми структурами. Он не может не отдавать себе отчет в том, что столь открытое присвоение власти обязательно вызовет всплеск военной и политической активности оппозиции, сведет на нет все усилия по урегулированию напряженности, приведет к обострению межкланового, социального и межнационального противостояния. Причина такой решимости - в уверенности таджикского президента в поддержке России.

Объяснение этому наши аналитики обычно ищут в следующих сентенциях: Рахмонов - сильная фигура, он нанес военное поражение оппозиции, и добиться "решительного перелома ситуации в свою пользу она уже не в состоянии" ("НГ", 09.11.94). Или: отстранение от власти Рахмонова привело бы к усилению напряженности на таджикско-афганской границе, так как за него Кулябский район, являющийся приграничным. Однако и военные успехи Рахмонова, и надежность границ обеспечиваются российскими вооруженными силами, а в сферу влияния правительства в настоящий момент входит лишь одна (да и то частично) Хатлонская область - примерно 20% всей территории республики.

Межтаджикские переговоры. С самого начала Душанбе показал, что от переговоров ждать абсолютно ничего не приходится. Это проявилось и в позиции правительства, и в составе первых двух делегаций, возглавлявшихся маловлиятельным министром труда РТ. В результате даже соглашение о прекращении огня было подписано только накануне третьего раунда, несмотря на то что оппозиция не выдвигала каких-либо неприемлемых условий. Более того, объективно позиция исламистов давала реальный шанс вообще закончить кровопролитие: они настаивали на разоружении всех противостоящих группировок, включая МВД и МО республики, при сохранении российских миротворческих сил. Почему же Россия ничего не сделала для того, чтобы эти предложения были приняты? Лишь после осложнения отношений с представителями ООН заместитель Козырева Чернышев пытался повлиять на делегацию РТ. Да и то без особых результатов.

Из всего этого следует вывод: Рахмонов и его политика выгодны Москве - только такой режим, марионеточный по сути, может гарантированно обеспечить России доступ к ресурсам и промышленности Таджикистана. Чем еще республика может расплатиться за долги, за политическую и военную поддержку?

И с точки зрения целесообразности, и с моральных позиций такой подход не соответствует национальным интересам нашего государства:

• Рахмонов неизбежно станет усиливать конфронтацию до полного вытеснения своих политических конкурентов, а это - вступление гражданской войны на новый уровень. И как следствие, окончательное расчленение республики на враждебные Душанбе квазигосударства, утрата влияния России в них (даже в таких традиционно лояльных к ней областях, как Ленинабадская и Бадахшан);
• РФ должна будет постоянно наращивать свое военное - оккупационное по сути - присутствие в Таджикистане. Все это грозит в точности повторить синдром Афганистана с тяжелыми экономическими, политическими и моральными последствиями для России;
• политика кулябского правительства уже сейчас вызывает сильное раздражение соседей Таджикистана, прежде всего Узбекистана и Киргизии. Россия может лишиться своих позиций во всем среднеазиатском регионе, в то время как другие государства, в первую очередь Турция и Иран, усилятся.

Российские национальные интересы в контексте мировой политики

Вторая половина 1994 г. принесла дальнейшее ослабление позиций России на международной арене. Продолжилось формирование "постпотсдамского мирового порядка". Остался без изменений круг вопросов, обсуждение которых настойчиво инициируют политики стран Запада, осуществляя давление на Москву (права человека, кредиты, инвестиции). Практически по всему периметру гигантской территории, еще недавно являвшейся "зоной ответственности" СССР, шло столкновение интересов России с ее историческими соперниками.

Симптомы напряженности в отношениях с Западом проявились осенью. Попытки Москвы осуществить ряд самостоятельных внешнеполитических акций сразу же натолкнулись на сопротивление мировых, региональных и субрегиональных межгосударственных институтов, официальных лиц ведущих стран. Кремль уклонялся от прямой конфронтации, предпочитая половинчатые решения.

Страны Запада и Россия

Европейские организации. После крушения двухполюсной европейской системы безопасности, перед российскими властями, так же как и перед руководством других государств, встала проблема создания новой - постпотсдамской.

Сложность положения России предопределяется тем, что в Западной Европе сохранились многочисленные межгосударственные структуры, объединяющие страны региона на самых разных уровнях экономического и политического взаимодействия - Западноевропейский Союз, Североатлантический Союз, Европейский Союз, Совет Европы и др. Единственной организацией, в состав которой входят все европейские государства, является Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Учитывая, что в последние годы в основу международной политики Москвы было положено стремление "вернуться" в "мировую цивилизацию", СБСЕ для России стало неким мостом в Западную Европу, инструментом преодоления вновь воздвигаемого "санитарного кордона".

Не случайно Российская дипломатия на протяжении многих месяцев неоднократно выдвигала предложения, направленные на укрепление структур СБСЕ. Ее упрочение могло бы происходить

• через усиление роли парламентов государств-членов. Это предложение высказал спикер Государственной Думы Иван Рыбкин во время встречи с сопредседателем парламентской ассамблеи СБСЕ Франком Сваленом;
• путем учреждения Исполнительного Комитета, "руководящего органа ограниченного состава", по примеру Совета Безопасности ООН, который бы включал в себя постоянных и сменяемых членов. При этом некоторые из них (например, ЕС, Россия и США) обладали бы правом "вето";
• на основе широкого использования мандата СБСЕ на проведение миротворческих операций в "горячих точках" СНГ и Европы.

Но осенние события серьезно осложнили взаимоотношения России и СБСЕ. В ходе совещаний экспертов стран-членов СБСЕ, а затем - глав государств и правительств в Будапеште (на котором СБСЕ трансформировалось в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе) был отвергнут план кардинального реформирования. Представители США, Германии, ряда восточноевропейских и прибалтийских государств решительно высказались против создания Исполнительного Комитета. В очередной раз были отклонены предложения России о предоставлении ей мандата на проведение миротворческих операций на территории СНГ. Некоторые из участников настоятельно предлагали усилить международный контроль за деятельностью российских военных подразделений в "горячих точках". Ставка делалась на усиление влияния Европейского Союза и НАТО.

Соединенные Штаты Америки в отношении России продолжали проводить испытанную политику "кнута и пряника" и придерживаться практики двойных стандартов. При этом уже в начале осени текущего года все более заметными стали симптомы ужесточения американских подходов к решению возникающих в отношениях между Белым Домом и Кремлем проблем. Как правило, "добрая воля" Вашингтона оставалась на бумаге (так, после подписания американо-российского соглашения "Партнерство ради экономического прогресса", призванного снять барьеры для российской торговли, американский урановый рынок остался для РФ закрытым, и никто, по словам министра атомной энергетики Виктора Михайлова, "не собирается отменять антидемпинговые решения"), а на первый план выдвигались национальные интересы США. В частности, президент Клинтон решил не вступать в новые переговоры с Москвой о сокращении арсеналов ядерного оружия, не отказываться от его применения в ответ на нападение обычными видами вооружений, сохранить в Европе несколько сот ядерных боеприпасов. Все громче звучал новый лозунг американской дипломатии - действовать совместно когда можно, и отдельно - когда должны". Одним из краеугольных камней внешнеполитической стратегии Вашингтона является вера в главенствующие позиции США в мире, подкрепленные не имеющей себе равных военной мощью (несмотря на критическое отношение многих западноевропейских государств к силовым методам разрешения политических кризисов, руководители НАТО, СБСЕ, отдельных стран исключают возможность какойлибо серьезной конфронтации с Соединенными Штатами). В США убеждены, что после успешного завершения противостояния с СССР любым новым вызовам должен даваться достойный отпор, ибо американские интересы и ценности приоритетны. Отсюда естественный вывод: законы США выше норм международного права. Подобное мировосприятие все крепнет, и вполне обоснованные сомнения в долговременности нынешней внутренней и внешней политики России этому способствуют.

Вашингтон, используя свое влияние в мировых финансовых кругах, стремится сохранить контроль за денежными кредитами и инвестициями, поступающими в Россию, пытается исключить возможность получения Москвой валюты из независимых от Запада источников. Для этого сохраняется практика пролонгирования выплат долгов РФ (например, "Лондонским клубом" почти 600 западных банков-кредиторов), предоставления новых займов (например, Всемирным банком - на 700 млн. долл., предназначенных для модернизации частных предприятий в ряде российских городов и реализации комплекса мер по приостановке сокращения добычи нефти в Западной Сибири). Одновременно для России усложняется возможность реализации продукции отечественного военнно-промышленного комплекса (в частности, в Иране) и получения причитающегося ей за поставленные ранее промышленные изделия и военную технику (в Ирак). Таким образом, исключается возвращение России в нефтяные регионы Ближнего Востока и стран Персидского залива, закрепляется ее финансовая зависимость от западных государств и банкиров.

Поражение демократической партии США на промежуточных выборах, контроль республиканцев над обеими палатами Конгресса, без сомнения, будут способствовать ужесточению политики Вашингтона по отношению к Москве. В частности, в борьбе за мировые рынки вооружений, с которых Россия в последнее время была серьезно потеснена и куда она стремится возвратиться.

Федеративная Республика Германия. Авторитет и влияние ФРГ в европейских делах, как дипломатических, так и военных, становится все более заметным. В определенном смысле это вызвано тем, что всю вторую половину 1994 г. именно Бонн председательствовал в Европейском Совете. Министр иностранных дел Клаус Кинкель предложил программу внешнеполитической деятельности ЕС, основной смысл которой в ускорении подготовки стран Центральной и Восточной Европы к полноправному членству в этой европейской организации. При этом процессы расширения ЕС и Североатлантического альянса должны проходить параллельно. Летнее заявление нового президента объединенной Германии Романа Герцога о поддержке вступления Польши в НАТО и ЕС наглядно свидетельствовало, что немецкие политики трактовали программу "Партнерство во имя мира" как промежуточный, подготовительный этап экспансии на Восток.

В то же время участие кораблей некоторых стран НАТО в оперативно-тактических учениях ВМС Болгарии в западной части Черного моря свидетельствует, что НАТО стремится поставить под контроль и Черноморский театр военных действий.

Усилия ФРГ были поддержаны Австрией (с января 1995 года она станет полноправным членом ЕС), президент которой на встрече глав восьми центрально-европейских государств, проходившей в австрийском Тироле, выступил за поэтапное расширение Европейского Союза в восточном направлении.

Намерение ФРГ ускорить расширение ЕС и НАТО на Восток натолкнулось на сопротивление членов ЕС, получающих субсидии от Комиссии Европейского Союза,- Франции, считавшей необходимым сначала подготовить институты ЕС и лишь затем начинать переговорный процесс, и Италии, допускавшей возможность делать это параллельно. Но в конце концов возобладала точка зрения Бонна. Руководители министерств иностранных дел и обороны стран Западноевропейского союза утвердили "Временные заключения о формулировании совместной европейской политики в области обороны". В документе предполагается участие восточноевропейских стран в разработке общеевропейской оборонной политики с учетом трансатлантического партнерства. Затем было принято решение о начале переговорного процесса по интеграции восточноевропейских стран в европейские институты на основе программы "Партнерство во имя мира". Она выполнила свою задачу, облегчив подготовку вовлечения восточноевропейских государств в структуры Североатлантического альянса.

Федеральное правительство Германии приняло целый ряд решений об участии национальных вооруженных сил в миротворческих операциях ООН, в том числе в Боснии (в частности, патрулирование Адриатического моря и воздушного пространства над Боснией, готовность участвовать в операции по обеспечению вывода "голубых касок" предоставлением тыловых и санитарных подразделений, а также ВВС - для подстраховки операции с воздуха). Таким образом, ФРГ постепенно избавляется от еще одного "наследия" Второй мировой войны.

Федеративная Республика Германия инициировала возобновление дискуссии о перспективных направлениях в деятельности европейских организаций и необходимости существенных корректив западноевропейской интеграции. По мнению некоторых немецких политических деятелей, надлежит выделить "европейское ядро" в составе Германии, Франции, Бенилюкса, которое было бы способно стать "мотором" объединения. Это предложение встретило сопротивление как в самой ФРГ, так и среди других членов ЕС. Принципиальные возражения высказал президент Франции Франсуа Миттеран, который, выступая за серьезные реформы, отверг идею создания "Европы двух скоростей". Он предложил образование новой общеевропейской структуры, в которую бы вошли все демократические государства. А премьер-министр Великобритании Джон Мейджор высказался резко отрицательно о самой возможности "сортировки" членов ЕС, считая подобное предложение легковесным подходом к европейским делам.

Обсуждение перспективных направлений деятельности европейских институтов позволило достаточно четко выявить, что у России очень мало шансов добиться вступления в них. Руководители Европейского Союза, Совета Европы постоянно обновляют перечень условий, которые необходимо выполнить, чтобы стать полноправным членом. Все чаще говорится, что Российская Федерация слишком велика для какой-либо европейской организации.

В то же время в политических кругах ряда государства вновь возникли опасения германской гегемонии. "Вытесняя" Италию, Великобританию и Испанию, Бонн создает хорошую возможность для формулирования единой политики "европейского ядра", в большей степени учитывающей германские интересы. Поэтому не случайны попытки французского руководства заручиться поддержкой России при обсуждении перспектив формирования общеевропейских институтов. И хотя Москва ничего не может решить в этой дискуссии, отношения с ней ни для кого небезразличны.

Таким образом, интеграционные тенденции в Западной Европы, устранение идеологического противника и государства-соперника на Востоке не скрепили общеевропейские структуры, но, напротив, углубили имевшиеся противоречия. В то же время не следует ожидать серьезных разногласий между государствами Европейского Союза, которые были бы способны поставить под сомнение существование этого института. Они по-прежнему демонстрируют заинтересованность в экономических и политических преимуществах объединенной Европы.

"Плутониевый скандал", который ненадолго привлек внимание мировой общественности к проблеме контрабанды радиоактивных материалов на европейский континент, позволил выявить подходы западных стран к возможным инцидентам с российскими ядерными компонентами. По их мнению, во-первых, проблема безопасности российского ядерного комплекса имеет международный характер (то есть, по сути, не исключается ее интернационализация!). При этом, во вторых, почти аксиомой является утверждение об отсутствии в современной России строгого контроля за запасами плутония и высокообогащенного урана, для восстановления которого необходима помощь Запада. И, в третьих, не исключается взаимоувязка "экономической помощи" РФ с отношением Москвы к "помощи" иного рода.

И хотя "скандал" был быстро нейтрализован, симптоматично само серьезное обсуждение вопроса о возможности вмешательства во внутренние дела суверенного государства не только по причине нарушения там прав человека (подобное оправдание - уже банальный аргумент в современном мире), но и из-за несоблюдения порядка работ, хранения материалов и состояния экологии на предприятиях, находящихся на его территории.

Восточноевропейские страны. Для Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Чехии и Словакии характерно настойчивое стремление как можно быстрее интегрироваться в экономические, политические и военные западноевропейские структуры. Одним из основных аргументов их лидеров, которыми они обосновывают свои внешнеполитические акции, является утверждение о непредсказуемости развития ситуации в Российской Федерации. По их мнению, Москва может вновь стать угрозой для их независимости и демократических реформ.

Для достижения поставленной цели эти государства используют как индивидуальные шаги (например, делая эмоциональные заявления в ответ на предостережения со стороны Москвы о нежелательности сближения стран Восточной Европы и НАТО), так и коллективные акции. Так, члены Вышеградской группы (Венгрия, Польша, Словакия и Чехия) благожелательно восприняли предложение о создании "Клуба активных партнеров НАТО" из тех, кто стремится в самое ближайшее время присоединиться к Североатлантическому блоку. Они выразили надежду, что региональная кооперация ускорит их интеграцию в европейские структуры.

Одновременно эти государства пытаются как-то упорядочить свои хозяйственные связи и создать пусть аморфную региональную экономическую структуру. После того как премьер-министр Румынии Николае Вэкэрою и премьер-министр Чехии Вацлав Клаус заключили в Праге договор о создании зоны свободной торговли, чешский премьер пообещал поставить вопрос о приеме Румынии в CEFTA ТА, организации, созданной в рамках Вышеградской группы для обеспечения зоны свободной торговли. В результате процесс формирования экономического альянса государств, расположенных вдоль бывшей границы Советского Союза, близок к завершению.

В то же время развитие ситуации на территории бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия наглядно свидетельствует о том, что многие члены мирового сообщества готовы внедрять в жизнь чужих стран так называемые общечеловеческие ценности и некие "естественные права человека" даже ценой войны с их населением.

Кроме того, в связи со сложностями, возникающими у контингента ООН в деле поддержания мира в Боснии и Герцеговине, постоянно дискутируется вопрос о выводе всех войск ООН. Высказывалось даже предложение о замещении их подразделениями НАТО, обладающими соответствующим вооружением, для того чтобы умиротворить противоборствующие стороны. Военное командование Североатлантического блока, стремясь играть более активную роль на Балканах и оттесняя Москву от принятия решений по многим вопросам, связанным с применением силы, настойчиво добивается изменения процедуры принятия решения о нанесении авиационных ударов по позициям участников конфликта.

Иными словами, бывшая Югославия является полигоном, на котором отрабатывается возможность замены миротворческого контингента ООН подразделениями НАТО. Это очень симптоматично в связи с все более широким привлечением наблюдателей и экспертов ООН и СБСЕ, а в будущем - и их воинских подразделений, для разрешения конфликтов на территории СНГ.

При этом перспективы превратить Балканы в регион стабильности по-прежнему призрачны. Неурегулированные противоречия периодически дают о себе знать. Как бы стремясь вновь подтвердить, что Балканы это "пороховая бочка Европы", администрация Клинтона и многие исламские государства упорствуют в сохранении именно мусульманского государства в окружении христианских стран. По сути речь идет об анклаве, граждане которого будут ощущать себя воинами осажденной крепости. Тем более что начало их независимого существования было сопряжено с многолетней кровопролитной гражданской войной, расколовшей многонациональное, многоконфессиональное общество Боснии и Герцеговины. В условиях усиления влияния исламистов даже в до сих пор светской Турции нельзя исключить радикализации мусульманской общины босняков, что в еще большей степени дестабилизирует балканскую ситуацию.

Европейское постсоветское пространство

Европейские региональные институты, западноевропейские государства и Соединенные Штаты Америки основное внимание, как и прежде, уделяли здесь странам Балтии, Украине и Белоруссии.

В Прибалтике противодействие российской политике оказывалось по всем направлениям. Во-первых, было очевидно настойчивое стремление обеспечить уход российских подразделений из Латвии и Эстонии к первому дню осени. Как только Москва попыталась, затормозив вывод войск, продемонстрировать твердость всего лишь в отстаивании прав российских военных пенсионеров, западные страны однозначно встали на сторону Риги и Таллина. Был предпринят целый ряд политических демаршей (из резиденций германского канцлера и американского президента в Кремль ушло несколько писем), в целях смягчения российской позиции. Во-вторых, однозначно поддерживались намерения Латвии, Литвы и Эстонии вступить в европейские экономические структуры. В конце ноября 1994 г. министры иностранных дел Европейского союза, входящие в Совет этой организации, приняли решение о начале переговоров со странами Балтии и утвердили мандат на их ведение на тех же условиях, что и со странами Вышеградской группы.

В то же время некоторые политические деятели предупреждали Вильнюс, Ригу и Таллин об опасности их ускоренного вхождения в сферу прямого влияния развитых государств Запада, так как это может разрушить национальные экономики, и предлагали пойти по пути поэтапной интеграции.

Все большим влиянием в Прибалтике пользуется Германия, руководство которой заверило лидеров Латвии, Литвы и Эстонии о своей поддержке процессов укрепления их независимости и перехода к демократии и рыночной экономике. Именно представитель германского МИДа на церемонии открытия переговоров представителей Европейской комиссии с дипломатами этих постсоветских республик в Брюсселе заявил, что целью диалога является их полноправное членство в Европейском Союзе в будущем.

Получая сигналы о благожелательном отношении к их интеграции в общеевропейские экономические институты, власти балтийских стран стремятся к одновременному включению в структуры Североатлантического альянса и отказываются от каких-либо формвоенного сотрудничества с Россией. В рамках реализации программы "Партнерство во имя мира" в Риге от имени Латвии, Литвы и Эстонии был подписан договор о создании миротворческого батальона, который должен действовать в соответствии с мандатами ООН и СБСЕ в рамках программ сотрудничества с НАТО. При этом финансировать "балтийское подразделение" обещали Соединенные Штаты (10 млн. долл. из необходимых 27 млн.), Великобритания и страны Северной Европы. Таким образом, западные государства начинают давать деньги не только на демонтаж военных сооружений, оставшихся от Советской Армии (на демонтаж локатора в Скрунде США обещали около 7 млн. долл.), но и на формирование "переходных" воинских подразделений, обеспечивающих взаимопроникновение структур НАТО и армий прибалтийских государств.

По-прежнему далек от разрешения вопрос о демаркации границ с Россией. Власти Эстонии считают нынешнюю границу "контрольной линией", признавая правовым лишь тот российский рубеж, который был определен в Тартусском мирном договоре и пролегает по территории Ленинградской и Псковской областей. Эстонская сторона не исключает возможности привлечения международных организаций к разрешению проблемы "оккупации" Россией части ее территории (то ли посредством обращения в Гаагский международный суд, то ли привлечением на свою сторону СБСЕ, постоянный комитет которого критически отнесся к односторонней демаркации российско-эстонской границы). Президент Латвии Гунтарс Улманис проявляет в этом вопросе большую гибкость, отмечая, что территориальные вопросы могут получить разрешение немного позднее. Но в обоих случаях вопрос о границах остается открытым.

Вряд ли следует ожидать, что ведущие страны Запада будут благосклонно относиться к территориальным претензиям Риги и Таллина. Однако власти Литвы, Латвии и Эстонии, намеренные юридически закрепить факт оккупации Советским Союзом этих республик в 40-90-е годы, могут заручиться поддержкой, например, Швеции, и тогда проблема демаркации российских границ приобретет международный характер.

Вывод войск РФ устранил один из поводов для повышенного внимания к ситуации в Прибалтике и одну из причин антироссийских настроений местных политических элит и населения. Это заставило Вильнюс, Ригу и Таллин искать новые способы использования тезиса о "российской угрозе новым суверенным государствам" и получения "эффективных международных гарантий" своей независимости. В результате была активизирована проблема Калининградской области, "милитаризация которой не может не настораживать". Налицо настойчивые попытки вовлечь в обсуждение проблемы Калининградской области мировое сообщество и поставить под сомнение суверенитет России над этой территорией.

Федеративная Республика Германия пока не выдвигает территориальных претензий к России. Но сообщения с юга европейского континента наглядно демонстрируют, что проблема восстановления прав собственности граждан государств гитлеровской коалиции на имущество, оставленное на территориях, отошедших к победителям, становится важной предпосылкой для интеграции в общеевропейские институты. Министр иностранных дел Италии Антонио Мартино во время встречи руководителей МИД стран-членов ЕС в Брюсселе заблокировал решение о начале переговоров с Любляной о предоставлении Словении статуса ассоциированного члена Европейского Союза из-за того, что вопрос "о межвоенной собственности" остается открытым. В то же время в Германии все громче раздаются голоса о возвращении имущества, конфискованного после войны властями Чехословакии у су детских немцев, а также и о предоставлении части немцев Судет земельных участков в качестве компенсации за экспроприированную земельную собственность. В противном случае многие из немецких парламентариев будут против вступления Чехии в общеевропейские военно-политические и экономические структуры. По мнению некоторых членов бундестага, государство может отказаться от любых своих претензий и прав, но не может отказаться от имущественных прав частных лиц.

Тем самым вопрос о частной собственности немцев в Калиниграде и в Восточной Пруссии в целом пусть не в ближайшее время, но будет поставлен в повестку дня, несмотря на то что официальные лица ФРГ пока стараются не акцентировать на нем внимание.

Украина и Белоруссия. Политика западных государств в отношении Украины и Белоруссии несколько отличается от проводимой в Прибалтике. Здесь акцент делается на обещании финансовой поддержки в случае, если будет движение "по пути всесторонних реформ", а также если будет принята программа сокращения обычных вооружений в Белоруссии и продолжится процесс ядерного разоружения Украины.

Закавказье. Последние события в Закавказье вновь наглядно демонстрируют, что именно контроль над нефте- и газопроводами обеспечивает доминирующую роль того или иного государства в этом регионе. И хотя в августе 1994 г. Запад попытался переориентировать российскую внешнюю политику на юг, стремясь закрыть для нее европейское направление (были даны сигналы того, что российское руководство может патронировать урегулирование конфликтов в кавказском "подбрюшье" РФ при одновременном ограничении московского влияния бывшей государственной границей Советского Союза), уже в сентябре активность развитых стран в этом важном регионе усилилась. После того как в сентябре в Баку государственной нефтяной компанией Азербайджана был подписан контракт с корсоциумом иностранных компаний о совместной разработке нефтяных месторождений "Чираг", "Азери", "Гюнешли", а президент Алиев заявил, что Баку признает бесспорное право Турции проложить стратегический нефтепровод по ее территории, и ООН, и СБСЕ, и отдельные страны Запада стали настойчиво предлагать свои посреднические услуги в урегулировании грузино-абхазского и азербайджано-армянского конфликтов. Обе международные организации, отмечая роль и влияние Российской Федерации в умиротворении Кавказа, желательность ее участия в мирном процессе, одновременно подчеркивают приоритет ООН и СБСЕ в посредничестве между противоборствующими сторонами. В частности, по мнению Генерального секретаря ООН именно Совет Безопасности способен оказать позитивное воздействие на ситуацию в Грузии (СБ постановил провести совместную со странами СНГ миротворческую операцию в Абхазии, введя на ее территорию миротворческие силы СНГ на 6 месяцев и увеличив число военных наблюдателей до полусотни человек). "Минская группа" СБСЕ настойчиво подчеркивает, что участие в урегулировании карабахского кризиса миротворческого контингента СБСЕ желательно и необходимо, причем численность российских военнослужащих в нем не должна превышать 30%. На декабрьской сессии СБСЕ в Будапеште было принято решение о направлении трехтысячного миротворческого контингента в зону армяно-азербайджанского противостояния.

Очень важную роль здесь начинает играть Турецкая республика, которая, добившись от международных организаций поддержки своих предложений по ограничению судоходства в черноморских проливах, контролирует выход из Черного моря в Мировой океан. При этом Анкара провела 17-19 октября 1994 г. в Стамбуле совещание глав тюркоязычных государств с участием представителей Турции, Азербайджана, Казахстана, Киргизии и Туркмении, на котором было подписано соглашение о совместных разработках нефтяных месторождений. Подписывая Договор о дружбе и сотрудничестве с Турцией, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев заявил, что между двумя странами существуют братские, родственные отношения, а Турция является опорой Казахстана.

Тем самым в Закавказье усиливается влияние международных и региональных организации, сопредельных государств, а российское влияние слабеет. Москва начинает терять контроль над сырьевыми потоками не только с Кавказа, но и из Средней Азии.

Так, в конце августа в Тегеране президенты Туркменистана и Ирана подписали соглашение о строительстве газопровода, по которому туркменский газ через Иран и Турцию пойдет в Западную Европу.

В связи со все большим вовлечением в армяно-азербайджанский конфликт Турции и Ирана (как правило, они поддерживают Баку в то время как кремлевское руководство с большей симпатией относится к Еревану) нельзя исключить новых осложнений в отношениях между Москвой, Анкарой и Тегераном. Попытки Российской Федерации восстановить экономические связи с Ираком, важнейшим оппонентом Ирана в ближневосточном и переднеазиатском регионах, и вернуться на его обширный рынок в еще большей степени сужают перспективы участия России в достижении мира между Баку, Ереваном и Степанакертом.

Азиатско-Тихоокеанский регион

В то время как позиция официального Токио по так называемой "проблеме спорных территорий" практически не изменилась, в японском истеблишменте все более крепнут великодержавные настроения. Если влиятельная социал-демократическая партия выступала ранее против перевооружения страны и односторонней ориентации на военно-политический союз с США, то теперь, по мнению ее руководства, такой курс уже не соответствует современным реальностям. Наличие национальных вооруженных сил признается конституционным, а американо-японский договор безопасности оценивается положительно.

Руководство страны отказалось на практике от важнейшего принципа военного строительства, исключавшего использование японских военнослужащих за рубежом, и направило подразделения Сил самообороны в Африку для проведения миротворческих операций. Опираясь на здоровую и развивающуюся экономику, оно стремится поднять политический статус Японии в мировом содружестве. Заручившись поддержкой видных деятелей ООН (в частности, Генерального секретаря), министр иностранных дел Иохэй Коно заявил о намерении Японии стать постоянным членом Совета Безопасности.

Все это свидетельствует о том, что государство освобождается от "комплекса неполноценности", возникшего в результате поражения во Второй мировой воине, и на дальневосточных границах наша страна вновь имеет опасного и амбициозного соседа.

Во второй половине 1994 года разрешился многомесячный кризис вокруг "ядерной программы" Пхеньяна. Власти КНДР и США смогли сблизить позиции по обсуждаемым вопросам без привлечения к переговорам других участников. Идея Москвы о созыве международной конференции, как и следовало ожидать, осталась невостребованной. В результате дипломатических маневров Вашингтон не только сумел заключить соглашение с руководством Северной Кореи о замораживании ее ядерной программы и демонтаже графитовых реакторов, но и создал там под своим контролем международный консорциум для строительства атомных электростанций на легкой воде. Обещая Пхеньяну дипломатическое признание и серьезную экономическую помощь, США надеются исключить Россию из числа конкурентов на реализацию программы переоснащения ядерного комплекса КНДР.

За прошедшие месяцы отношения между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой получили серьезную правовую основу. В ходе визита Председателя КНР в Москву был заключен целый ряд соглашений и договоров. В результате большая часть границы между нашими странами получила юридическое оформление; она проведена по главному фарватеру пограничных рек. Оставшиеся спорными территориальные вопросы, по мнению Москвы, могут быть решены постепенно, то есть Кремль готов следовать формуле "граница с дырами". Однако вопрос о незаконной миграции китайского населения в дальневосточные российские края и области так и не был урегулирован.

В то же время у российских ядерщиков на китайском рынке, ранее полностью ориентированном на северного соседа, начали появляться конкуренты. После заключения в ноябре соглашения о ядерном сотрудничестве Китая и Канады российская монополия на этом емком рынке была нарушена.

Похоже, что на Дальнем Востоке влияние России начинает ограничиваться собственными государственными границами. Мы теряем традиционных военно-политических и экономических партнеров и не обретаем новых. В то же время на наших рубежах начинает образовываться Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли, в границах которой проживает более 40% населения Земли и на долю которой приходится около половины мирового валового продукта и оборота торговли. И хотя многие государства ОАТЭС стремятся защитить свои экономики протекционистскими мерами, большинство из них считает целесообразным присутствие американских вооруженных сил в этом регионе, для того чтобы обезопасить себя от возможных угроз со стороны КНДР и обеспечить силовой противовес Китаю и Японии. Таким образом, военное присутствие Вашингтона от Брунея до Канады и от Японии до Новой Зеландии сохранится.

Итоги

Вторая половина 1994 года показала, что негативные для России тенденции в международных отношениях так и не были нейтрализованы. Во-первых, страны Запада по-прежнему стремятся всемерно стеснить выход России к Балтийскому морю, ограничив его районом петербургского порта. Во-вторых, на территории СНГ активизировали свои усилия международные организации. ООН и СБСЕ, оттесняя Россию, пытаются занять доминирующие позиции в посреднических и миротворческих операциях в грузино-абхазском и армяно-азербайджанском конфликтах. В-третьих, несмотря на возобновление обсуждения проблемы формирования новой структуры Европейского Союза, курс на создание многоуровневой системы связей стран Центральной и Восточной Европы с общеевропейскими институтами не претерпел изменений. В-четвертых, сохраняется стремление большинства бывших стран социалистического лагеря ускорить интеграцию в европейские экономические, политические и военно-политические институты. В-пятых, Соединенные Штаты Америки сумели создать благоприятные условия для включения в сферу своего влияния Корейской Народно-демократической Республики.

*См. об этом подробнее: Пугачев Б. Збигнев Бжезинский против Российской империи // Новая ежедневная газета.- 1994.- 6 июля.

*Работа над разделом о Чечне завершена 18 декабря 1994 г.