Quo vadis, Britannia?
В мае исполнится год со дня выборов в национальные законодательные органы Шотландии и Уэльса
В конце XXв. в политической системе Великобритании происходят заметные перемены. Казавшиеся привычными ценности - конституционная монархия, единый британский парламент, стабильная Виндзорская династия, правящая Британией со времен королевы Виктории (1819-1901), уже не представляются британцам столь вечными и непреходящими, как прежде. Как отмечает в частности, политический обозреватель "Индепендент" Рейчел Сильвестер, выборы в национальные парламенты Шотландии и Уэльса привели к "историческому пересмотру всей законодательной системы Соединенного Королевства".[1] Еще радикальнее выводы, к которым приходит секретарь кабинета министров Великобритании Ричард Вильсон. Он считает, что перемены, ныне происходящие в Британии, случаются "раз в 150 лет", подобно принятию акта о единстве Англии и Шотландии в 1707г., определившему историю двух стран и народов почти на триста лет.
Политические процессы, происходящие в современной Британии свидетельствуют о росте тенденций к суверенизации национальных провинций - Шотландии и Уэльса. С точки зрения партийной системы эти процессы характеризуются кризисом привычной двухпартийности: на выборах 6 мая 1999г. в парламент Шотландии и Ассамблею Уэльса основным соперником правящей лейбористской партии выступили не тори, а местные националисты - Шотландская Национальная партия (ШНП) и Уэльская националистическая партия ("Плайд камри"). В Шотландии лейбористы получили 56 мест из 129, в Уэльсе 28 из 60, на второе место уверенно вышли ШНП с 35 мандатами и "Плайд Камри"- с 17. Явными аутсайдерами на выборах стали консерваторы - получившие в Шотландии 18 мест, а в Уэльсе 9 и либеральные демократы с соответственно 17 и 6 мандатами, которые вскоре составили коалицию с лейбористами.
Вопрос о национальном самоопределении шотландцев и валлийцев, думается, тесно связан с тем общим кризисом, который переживает британская монархия и Виндзорская династия в конце XXв. Королева Елизавета II c самого дня восшествия на престол в 1952г. в чрезвычайных для династии условиях (умер ее отец Георг YI (1936-52) и отрекся "дядя Эдвард", предпочтя престолу частную жизнь в браке с дважды разведенной американкой Уоллес Симпсон) старалась создать вокруг Британской монархии лучезарный "ореол достоинства, чести и долга".[2] Ее же дети - принцы Эндрю, Чарльз, Анна и Эдвард, увы, своим неразумным поведением последовательно проводили противоположную линию - подрывая репутацию династию в общественном мнении Британии и всего мира, прежде всего скандальными бракоразводными процессами и семейными распрями. Эндрю, герцог Йоркский, развелся с изменившей ему супругой Сарой Фергюссон, оставив при этом флотскую службу, одно время ходили упорные слухи о нетрадиционной ориентации принца Эдварда, однако Букингемский дворец опроверг их, заявив, что Эдвард общается исключительно с женщинами, просто не любит афишировать свои связи. А уж что говорить про историю Чарльза и Дианы? О ней написано и сказано столько, что не стоит повторяться, хотя бы в знак памяти о "королеве людских сердец". Трагическая гибель принцессы Дианы совпала с периодом наиболее острых перемен в Британии, ускорив кризис государственного строя Королевства.
Кризис монархии, безусловно, пошатнул устои, на которых традиционно базируется национальное сознание британцев как единой нации-государства (nation -state). Происходящий кризис при этом не сводим к проблемам правящей династии, это кризис британской национальной идентичности, складывавшейся веками через преодоление межэтнических противоречий англичан и шотландцев, валлийцев, ирландцев, печального опыта многовековой вражды (с момента присоединения Уэльса к Англии в 1536г., через личную унию Якова I, объединившего под своей властью Англию, Шотландию и Ирландию, через столь сложно давшийся шотландцам Акт об унии 1707г. и наконец Унию парламентов Англии и Ирландии, ознаменовавшую завершенность и многовекового завоевания Ирландии и объединения Британии (в 1801).
Проекты конституционных перемен в Британии, реформирования ее государственного строя стали знаковыми для 90-х. Так, в 96-м лейборист Пол Флинн предложил идею проведения референдума о будущем монархии в стране, итогом которого в случае положительного результата должна была стать выборность нового монарха после смерти или отречения королевы.[3] Тогда СМИ отмечали, что идея не наберет больше половины голосов избирателей, т.к. большинство их все же поддерживает престолонаследие как давнюю традицию. Средневековая по сути концепция божественного происхождения королевской власти по данным опроса 1998г. находила поддержку у 35% британцев - именно столько заявило, что по-прежнему верят в божественное происхождение королевы Елизаветы.
Тем временем в Британии возрождался престиж флагов и символики исторических регионов: вместо "Юнион Джек", флага Соединенного королевства, который, как известно, составлен из крестов Св. Георгия (символ Англии), Св. Андрея (Шотландии) и Св.Патрика (Ирландии), каждая из наций все чаще использует свои исконные флаги и геральдические эмблемы(шотландцы - красного льва, валлийцы - красного дракона).
Меняется и характер националистического движения в Шотландии. Если в 70-х его представители резко высказывались против английского империализма и за обретение национальной независимости, аргументируя требования историческими реминисценциями, идеей возврата к национальным корням и парламентской традиции, то к 90-м годам программа движения стала более четкой, оставив в прошлом радикальность претензий к Лондонскому кабинету и сконцентрировавшись пока на законодательной составляющей идеи национальной государственности: избрании национального парламента. По данным опросов, большинство шотландцев, декларируя свою приверженность идее возрождения национального парламента (который, существовал в Шотландии до объединения парламентов Англии и Шотландии в единый законодательный орган Великобритании в ходе т.н. Унии 1707г.), все же пока не готовы отказаться от единой с Англией Британской монархии. Как отмечает "Файненшнл таймс", выборы свидетельствуют о двух совершенно четких тенденциях, "во-первых, избиратели не высказали особого энтузиазма в отношении раскола Соединенного Королевства. Во-вторых, не дав лейбористам набрать абсолютное большинство, необходимое для создания стабильных местных правительств в Шотландии и Уэльсе, тамошние избиратели отвергли присущий Вестминстеру автократический стиль правления".[4] Как заявил зам. председателя Шотландского парламента Джон Рид, шотландские законодатели выступают за сохранение монархии в стране, ибо у нее 1000-летняя история.
Несколько слов о предыстории выборов. Создание законодательных органов в Шотландии и Уэльсе стало частью политики кабинета Блэра, который, выстраивая приоритеты региональной политики в противовес курсу своих предшественников-консерваторов (М. Тэтчер и Джона Мейджора), полагал, что возрождение законодательных органов в Эдинбурге и Кардиффе с одной стороны "выпустит пар", успокоит давно бушевавших националистов Шотландии и Уэльса, с другой же откроет полосу дальнейших масштабных конституционных реформ в Великобритании (в числе которых создание верховного суда, реформа Палаты Лордов в прежде всего с целью отмены их наследственного статуса, создание второго яруса в Палате Общин, и наконец, создание местного самоуправления в графствах Англии). Блэр также полагал, что в процессе передачи полномочий (как на официальном языке именуют переход власти к законодательным органам Шотландии и Уэльса) Вестминстеру удастся сохранить частично контроль за регионами. Блэр считал, что это станет возможным путем придания бывшему министру Великобритании по делам Шотландии Дональду Дьюару статуса перемьер-министра Шотландии, которого теперь часто упрекают за "чрезмерную верность и покорное следование указаниям "лондонской партии в Шотландии". Другие аналитики скептически отмечали, что сразу после открытия Парламента Шотландии и Ассамблеи Уэльса сменившие портфели министров по делам Шотландии Дональд Дьюар и по делам Уэльса ставленник Блэра непопулярный в регионе Тони Морган потеряли право просматривать документы правительства Великобритании и участвовать ежедневно в "утренних летучках" кабинета министров Соединенного Королевства.[5] Для консерваторов политика "передачи полномочий" имеет весьма щекотливый подтекст. Дело в том, что еще при Тэтчер они потеряли поддержку в Шотландии: шотландцы особенно негодовали против распространения на Шотландию подушного налога, введенного Тэтчер при поддержке прежде всего английских консерваторов. С тех пор консерваторы потеряли всякие шансы на победу в одномандатных округах Шотландии, довольствуясь лишь теми местами, которые "достанутся" им по пропорционально-распределительному принципу (см. Приложение), благодаря которой они и получили свои 18 мандатов.
Вторым предметом недовольства консерваторов является неравноправность англичан с шотландцами в вопросах местного самоуправления. Признавая "передачу полномочий" свершившимся фактом, консерваторы (в частности, г-н Хейг) считают, что дальнейшие конституционные перемены должны коснуться и Англии, исходя из того, что отныне "окажется, что народ Англии будет управляться политическими институтами, совершенно несправедливыми для него" - несправедливость же, по мысли парламентария, заключается в том, что обретя свой законодательный орган, ответсвенный за вопросы внутреннего развития региона, шотландцы получили больше положенного, сохранив за собой места и в Вестминстере, в то время как англичане пока не располагают правом самостоятельно, на национальном уровне, решать вопросы, касающиеся Англии. Отметим, что в ведение шотландского Парламента перешли все вопросы внутренней политики, за исключением оборонной, внешней политики, политики безопасности и макроэкономики. В парламентском жаргоне описываемая Хейгом аномалия получила емкое наименование "вопрос Западного Лотиана" в честь округа, избранный от которого лейборист впервые поднял этот вопрос в Палате Общин еще в 1977.
Однако так ли широко поле для маневра, предоставленное шотландцам во внутренних делах с появлением Парламента? В вопросах налоговой политики шотландские законодатели по сути обладают правом варьировать ставки налога в пределах плюс- минус трех пенсов от ставки, предлагаемой Лондоном. Как отмечает авторитетный английский журнал "Экономист"[6], ШНП уже раздумывала об усилении налогового бремени соотечественников, в отличие от своих коллег-англичан; в этом случае, указывается в еженедельнике, шотландские политики будут испытывать соблазн обвинить в негативных последствиях собственных действий Вестминстер. Правительство лейбористов, отвечая на упреки консерваторов, указывает, что их программа "деволюции" вовсе не рассчитана на одинаковый подход и к Англии и национальным провинциям. Напротив, в условиях, когда 80% населения Королевства англичане, именно шотландское, уэльское и ирландское национальные меньшинства нуждаются в самоутверждении, а не англичане, традиционно обладающие большинством. Как подчеркнул лорд-канцлер Королевства и один из главных архитекторов реформ, Лорд Ирвин, несбалансированность реформ, они отражают "эмпирический гений нашей нации в политике", а не являются следствием некоего досконально проработанного "мастер-плана". Именно поэтому, отметил лорд-канцлер, свободолюбивая Шотландия получила Парламент с правом законотворческой инициативы, в то время как в Уэльсе, где был зафиксирован крайне низкий показатель явки избирателей (ок. 25%), внешне дававший преимущество правящей лейбористской партии, привело к созданию Ассамблеи, в которой в два раза меньше депутатов, которая совершенно лишена первоочередных законодательных полномочий. Партия лейбористов и лично Тони Блэр с 97-го года обязаны своими успехами Шотландии: большинство голосов, набранное лейбористами в Шотландии в немалой степени способствовало формированию нынешнего правительства Блэра. Поэтому, как отмечает "Экономист", не в интересах Блэра ломать сложившуюся ситуацию, при которой мнение шотландцев представлено и в Вестминстере, и в Эдинбург, и Европарламенте. Другой вопрос, готовы ли шотландцы и уэльсцы перейти от парламентской независимости к государственной? Если в 97-м г. в ее пользу высказывалось около половины опрошенных, то год спустя за политическую независимость выступили меньше 1/3 опрошенных.[7] К удовлетворению лейбористов, накануне майских выборов против разрыва с британской короной высказались 71% опрошенных, с другой стороны явка на избирательные участки снизилась по сравнению с прошедшими в мае 97-го г. всеобщими выборами в Британский парламент (с 71 до 58%), что свидетельствует о склонности шотландцев отдавать предпочтение последнему. Некоторую роль в том, что шотландцы не готовы отказаться от британской монархии, быть может играет и то обстоятельство, что недавно придворные специалисты по генеалогии доказали, что Елизавета II - прямой потомок Стюартов, и благодаря официальной церемонии признана Королевой Шотландии...
Десять месяцев спустя...
Итак, 1 июля 1999г. шотландский парламент и Ассамблея в Уэльсе были наделены полномочиями законодательных органов. Королева Елизавета II официально открыла заседание Парламента, а Алан Майкл, будучи еще министром по делам Уэльса по сути передал полномочия премьер -министра Уэльса сам себе.
Результаты деятельности Парламента Шотландии и законодательной Ассамблеи Уэльса пока неоднозначны. Позиция новых органов пока не позволяет сделать вывод о подлинной независимости их позиции по всем вопросам, отведенным в их компетенцию. Слишком велик вес лейбористской партии и сильны контакты с Вестминстером. Пожалуй, наиболее принципиальной позиция шотландцев оказалась по вопросу о введении платы за высшее образование. Решительное "нет" платному образованию заявили представители левого крыла лейбористов, их союзники - либеральные демократы, консерваторы и ШНП. Напомним, что Тони Блэр вскоре после выборов 1997-го ввел платное высшее образование в размере 1000 фунтов ст. в год под предлогом потребности в "финансировании расширение системы высшего образования", в связи с чем "студенты должны частично нести бремя ... что в дальнейшем им компенсируется". Говорить о работоспособности уэльской Ассамблеи пока трудно. Смена симпатий избирателей от пролейбористских к поддержке "Плайд камри" не была продиктована их стремлением к завоеванию суверенитета: ведь в Уэльсе национализм традиционно носит оттенок культурной автономности, своеобразия. Изьбиратели угледобывающих районов Уэльса, по своим социально-экономическим условиям схожих с "Черной Англией", не поддержали лейбористов из-за отсутствия внимания кабинета Блэра к их проблемам. Фракционность нынешней Ассамблеи и меньшинство, в котором оказались лейбористы в каждом из ее 8 комитетов, имеет оборотной стороной блокирование любого предложения местного правительства Алана Майкла (лейбориста, ставленника Блэра) комитетами. Недовольные таким положением дел депутаты от "Плайд Кимру" выступают за придание Национальной Ассамблее законодательных полномочий и права варьировать ставки налогов, т.е. всего того, чего с успехом добились их шотландские коллеги.
Как отмечает "Economist", лондонские политики, возможно, клевещут на то, что столь небольшие по населению страны, как Шотландия (5 млн.) и Уэльс(3 млн.) обрекают себя на одиночество и изоляцию, лишенные руководства из Лондона. НА самом деле, ШНП стремится вывести свою страну в ряды самостоятельных членов Европейского союза, признавая при этом, что пока пятимиллионная Шотландия обладает меньшим влиянием, что большинство "малых" государств, как Дания, Финляндия, Ирландия, Люксембург, которым придает дополнительный вес полноправное членство в ЕС. Без Европейского союза, позиция националистов становится небесспорной, оставляя открытыми несколько вопросов: какой будет оборонная политика независимой Шотландии, какую валюту она примет, как будет обеспечиваться доступ страны к международной торговле. Отношения с ЕС дают Шотландии надежду, что страна получит доступ к богатейшему в мире рынку, общей валюте и, наконец, будет включена в систему европейских межгосударственных соглашений об интеграции, подписанных в 90-е гг., начиная с Маастрихтского, а теперь приобретающих новое, "оборонное измерение". Последнее, как известно отражает т.н. Общая внешняя политика и политика безопасности (ОВПБ), объединяющая Великобританию, Францию, Германию, Испанию, Италию и открытая для присоединения др. европейских стран. ЕС, таким образом, может гарантировать Шотландии и Уэльсу, те преимущества, которые они в свое время получили от вхождения в состав Соединенного Королевства: безопасность, рынок, финансирование социальных, гуманитарных и пр. программ. Однако региональная политика ЕС, в течение 20 лет ориентировавшаяся, как отмечает "Экономист", на "вспомогательность" отношений с национальными правительствами стран-членов (при которой многие вопросы передавались в ведение отдельных регионов в составе государств, на сколь возможно низкий уровень принятия решений), ныне находится пока в стадии освоения и развития, а Комитет по делам регионов является чисто консультативным органом. Поэтому не исключено, что валлийцам и шотландцам придется на первых порах поучиться у Тони Блэра практике торговли за финансирование местных программ. ШНП уже заявила о своей приверженности идее интеграции в европейские структуры и предложила создать совместную Шотландско-Европейскую Ассамблею (Scottish- European Joint Assembly), в которую вошли бы члены Шотландского парламента и депутаты-шотландцы, избранные в Европарламент для координации вопросов о месте и роли Шотландии в единой Европе.
Двадцать лет спустя...
Отвечая на вопрос агентства МОРИ, какой орган - местный совет или парламент, Вестминстер, или Европарламент будут оказывать наибольшее влияние на жизнь избирателей двадцать лет спустя, около 44 % респондентов высказали предположение, что такую роль будет играть Европарламент и Европейский Союз. Только 8% опрошенных шотландцев признали, что Вестминстер будет обладать наибольшей властью, по сравнению с 46%, отдавшими предпочтение Парламенту Шотландии и 31 % Европарламенту. Подавляющее большинство шотландцев(71%) и уэльсцев (81%) идентифицировали себя со своими народами, в то время как только 18% шотландцев и 27% уэльсцев - с Британией. В среднем по стране 40% ассоциировали себя с Британией, а 16% с Европой. В Англии распределение голосов сходно - 46% посчитали более приоритетным Европарламент, а 23% - Вестминстер.
Такие мнения свидетельствуют о стойкой тенденции к европейской интеграции в Шотландии и Уэльсе. Если сегодня явными фаворитами среди шотландцев и валлийцев являются их национальные представительные органы, то не исключено, что через десять -двадцать лет, решив насущные внутренние проблемы, они будут вовлечены в дела европейские, и к их голосу в Европе будут прислушиваться не меньше, чем к голосу представителей Великобритании. Будущее покажет, к чему придет Британия - к полной суверенизации Шотландии и Уэльса или новым с ними отношениям, без ломки "конституционного остова" государства. Куда придет Британия и ждет ли Соединенное Королевство дезинтеграция, покажет время.
Приложение
Система подсчета голосов на выборах в парламент Шотландии
На выборах 99г. была применена смешанная система голосования. Избиратели выбирали кандидатов по мажоритарным округам и по региональным спискам. В первых подсчет голосов осуществлялся как обычно - победителем признавался набравший большинство голосов. Распределение мест при подсчете голосов по региональным спискам происходило по пропорциональному принципу.
К примеру, рассмотрим как подсчитывались голоса по региональным спискам (top-up seats) в области Средней Шотландии (Mid Scotland) и Файфе.[8] За основу берется число голосов, выигранных партией по одномандатному округу. Так, лейбористы выиграли 6 из 9 голосов по одномандатным округам, поэтому, несмотря на то, что они выиграли большую часть голосов в регионах, в целях пропорционального распределения мандатов, их сумма делится на 7 (число уже выигранных мест+1). Получается, что консерваторы, которые в этом округе не выиграли ни одного места по одномандатной системе, в первом раунде получили наибольшее преимущество по распределению и таким образом заняли первое место. Во втором круге сумма , набранная консерваторами, делится на 2 (1+ 1 место, выигранное в первом круге). Это означает, что ШНП выиграла второе место по региональным спискам. Делитель для ШНП в третьем круге возрастает на 1, что означает, что в этом круге консерваторы вновь получили большинство и выиграли третье место. Так продолжается до тех пор, пока все топ- места не будут распределены.
Распределение top-up seats в округе Mid Scotland and Fife
1 -й круг
1-й делитель 0+1=1 6+1=7 1+1=2 2+1=3 0+1=1 0+1=1
Перв. итог 56,719 14,566 19,448 29,220 11,821 8,603 = победили Консерваторы
2 круг
2 делитель 1+1=2 6+1=7 1+1=2 2+1=3 0+1=1 0+1=1
Второй итог 28,360 14,566 19,448 29,220 11,821 8,603 = победила ШНП
Третий круг
2 делитель 1+1=2 6+1=7 1+1=2 3+1=4 0+1=1 0+1=1
3 итог 28,360 14,566 19,448 21,915 11,821 8,603 Консерв.
4-й круг
4-й делитель 2+1=3 6+1=7 1+1=2 3+1=4 0+1=1 0+1=1
4й итог 18,906 14,566 19,448 21,915 11,821 8,603 ШНП
5-й круг
5-й делитель 2+1=3 6+1=7 1+1=2 4+1=5 0+1=1 0+1=1
5-й итог 18,906 14,566 19,448 17,532 11,821 8,603 Либер.-дем.
6-й круг
6-й делитель 2+1=3 6+1=7 2+1=3 4+1=5 0+1=1 0+1=1
6-й итог 18,906 14,566 12,965 17,532 11,821 8,603 Консерваторы
7-й круг
7-й делитель 3+1=4 6+1=7 2+1=3 4+1=5 0+1=1 0+1=1
7-й итог 14,180 14,566 12,965 17,532 11,821 8,603 ШНП
Общий итог: ШНП получила 3 места , консерваторы- 3, Либерал-демократы-1 место.
Автор - Костантин Челлини, научный сотрудник Института международных экономических и политических исследований РАН
[1] Б. Зайцев Итоги выборов в Шотландии и Уэльсе// Компас. Вестник иностр. информации ИТАР ТАСС. 26.05.99, С 19-22.
[2] Сара Бедфорд. Елизавета II. М.: Вагриус, 1998, С. 464.
[3] Пульс планеты, 04. 1996.
[4] Цит. по: Компас. Вестник иностранной информации ИТАР ТАСС. 26.05.1999 № 21, С19
[5] Там же, с. 24
[6] Economist, November 17, 1999
[7] Опрос проводился агентством MORI для журнала "Economist"
[8] подробные статистические данные о выборах, распределении голосов по областям Шотландии, колебания в предпочтениях избирателей по сравнению с выборами 1997г., депозитных суммах, внесенных кандидатами в качестве залога на выборах, процентном соотношении голосов избирателей , подданных за ту или иную партию по округам Шотландии и о мн. др. см. сайт www.patrliament.uk Research Papers 99/ 50. Приводимые в "Приложении" данные даны по Appendix II.
